– Не переживай, я напишу тебе рекомендацию, а там Бог поможет, не унывай! Если Лаврский духовник благословил, все получится, с Богом!

Ободренный его напутствием и снабженный необходимой рекомендацией, я уволился из института.

За несколько дней до отъезда, на рассвете, когда я лежал на своем узеньком ложе, необыкновенно мелодичный, глубокий, нежный и ласковый женский голос, краше которого я никогда не слышал на свете, позвал меня: «Федор, молись…» Он настолько явственно прозвучал изнутри, откуда-то из самого сердца, что я замер от удивления: волны тихой радости и благодатного счастья затопили душу.

В комнате ощущалось присутствие такой кроткой и нежной души, что слезы брызнули из моих глаз.

«Пресвятая Богородица, спаси меня!» – начал молиться я у икон и молился, вытирая руками бегущие слезы, до тех пор, пока утренний сумрак не вспыхнул первым лучом солнца, ударившим в окно.

При ярком свете утра сомнения начали одолевать меня: «Может быть, мне это показалось? Возможно, мама позвала меня со двора?» Услышав шум шагов под окном, я выглянул в сад: мама сметала опавшие виноградные листья с дорожки.

– Доброе утро, ты ничего не говорила мне?

– Доброе утро, сынок. Нет, не хотела тебя будить…

А сердце, наперекор сомнениям, волнами благодати удостоверяло меня, что есть только один такой удивительный голос, милее и роднее которого нет ни у кого из людей – сладкий голос благодати, голос Пресвятой Богородицы! Вместе с этим ощущением сердце обрело уверенность, что все пойдет как нужно и помощь Матери Божией будет сопровождать все перемены, которые произойдут в моей жизни.

На прощание, когда я собирался в дорогу, пришел Геннадий и подарил мне старинную икону Спасителя:

– Дарю от всего сердца! – с волнением сказал он. – Эта икона моего дедушки!

– Спасибо, Гена! А как твоя молитва в городе?

Мой друг замялся:

– Ну, в городе с молитвой у меня не очень получается. Когда выйду на пенсию, времени будет много, тогда и возьмусь за духовную жизнь!

К сожалению, став впоследствии пенсионером, он уже не нашел в себе прежнего горения, и молитвенная практика разладилась. Мне искренно было жаль этого славного человека, но память о себе он оставил хорошую.

Не задерживаясь долго дома, я попрощался с родителями и улетел в Москву – сдавать документы в семинарию. Сердце неудержимо влекло меня к любимому старцу в Троице-Сергиеву Лавру, не подозревая о готовящихся мне искушениях.

Смирил Ты меня, Боже, Своим Небесным смирением и тщетой сделал мои упования на свои ничтожные добродетели, а сокрушение мое покрыл всепокоряющим и всепреображающим крылом милосердия Твоего. Вернись в глубины свои, глупое сердце мое, где ждет тебя истинный Бог и Небесный Отец, Владыка сокровенных истоков твоих, дабы ты вкусило вечных благ Его. Отверзи слух свой, оглохшее сердце мое, ибо только ты можешь слышать Говорящего в вечности, Творца Неба и земли. Открой очи свои, ослепшее сердце мое, ибо только ты можешь зреть безпредельный немеркнущий свет любви – Бога твоего.

ИСКУШЕНИЯ

Если Бог благ, то все благо. То, что не благо – не существует, ибо не было создано. Не благо творится нами, ослепленными своими прегрешениями. Отвергнув свои греховные устремления, мы воссоединяемся с вечным благом, будучи родственны этому великому благу по Его исключительному для нас дару – обретать в самих себе это сокровенное благо и пребывать в нем вечно. Как для Бога нет ничего, что было бы не благо, так и для тех, кто соединился с Господом, нет ничего, что могло бы изменить это соединение с благом. Но, забыв это высшее благо, мы приписали нетленную славу Божию тленным идолам своих чувств и переживаний, а из своего ума, прилепившегося к брению, сделали золотого тельца, принеся ему в жертву самих себя и свою жизнь.

Когда мы овладеваем умением всем сердцем держаться Бога, то нет ничего страшного в том, что искушения продолжают возникать, они лишь укрепляют нашу веру.

В сияющую огнями Москву я прилетел в начале августа вечером. Ехать в Лавру было уже поздно и пришлось заночевать в Москве у знакомой молодой женщины, жившей с дочерью-школьницей. Раньше это была дружная семья. Муж, закончив институт, женился на выпускнице одиннадцатого класса. С ним мы одно лето провели в горах Таджикистана. После рождения дочери он увлекся взрослой женщиной, сотрудницей с его работы, и ушел к ней из-за страстной, как он уверял, любви. С ней он прожил не более полугода, когда она скоропостижно скончалась, оставив его ни с чем.