– Похоже, вы очень любите свой сад, мисс Раштон.

Густая мягкая трава приглушила шаги, и его появление застало Эстер врасплох. Лицо ее залил густой румянец, а рука с ножницами слегка задрожала.

– Как вы меня напугали! – воскликнула девушка. – Вы даже не представляете, насколько сложно прививать черенки.

– Чем-то напоминает хирургическую операцию. Это доктор Каррик вас научил?

– Доктор Каррик! – рассмеялась девушка. – Да он не отличит розу от одуванчика, если, конечно, они не потребуются ему для приготовления какого-нибудь лекарства. Нет, всему этому меня научил милый старый глухой садовник из Хартфордшира, но это было много-много лет назад.

– Много-много лет назад, – повторил мистер Трегонелл. – В этих словах словно заключена целая вечность. Сколько же веков вы живете на свете, мисс Раштон?

– Вообще-то мне всего двадцать пять, – с улыбкой ответила Эстер, – но я ощущаю себя ужасно старой. Очевидно, это потому, что на мою долю выпало немало горя. Нет, я вовсе не жалуюсь, с моей стороны это было бы очень дурно, ведь тетушка Хеджер и кузен Каррик относились ко мне очень хорошо. Просто так тяжело терять тех, кого любишь, на заре своей жизни.

– Это верно, – согласно кивнул мистер Трегонелл. – Я тоже пережил потерю, мисс Раштон. Именно она сделала меня тем, кого вы видите перед собой сейчас: человека без целей и стремлений, бродягу, дрейфующего на яхте, гонимой ветром и волнами, которого ничуть не заботит, прибьет ли его судно к какому-нибудь порту или же он сгинет в океане во время шторма, никому не нужный и никем не оплаканный. На вашу долю тоже выпал печальный жребий, верно?

– Я потеряла родителей, когда мне было двенадцать лет. Оба умерли почти одновременно. Мой дорогой любимый папа служил викарием в одной из деревень в Бедфордшире. Его унесла лихорадка, а вслед за ним и маму. Все это напоминало кошмарный сон. Они сгорели всего за неделю, и я осталась совсем одна с двумя могилами, а потом за мной прислала тетушка Хеджер, и я переехала жить к ней. Она уже тогда была очень больной и старой. Ее жизнь казалась одной долгой и непрекращающейся болезнью, и когда наступил конец, я опять осталась одна. Даже не представляю, что бы со мной сталось, если бы кузен Каррик не предложил переехать к нему и взять на себя заботу о его доме.

– Полагаю, вы очень привязаны к доктору, – произнес мистер Трегонелл, испытующе взглянув на девушку, словно хотел понять, не скрывается ли за этой подкупающей простотой что-нибудь иное и были ли отношения между доктором и его кузиной такими чистыми и лишенными всякого коварства, как казалось на первый взгляд.

– Он очень добр ко мне, – бесхитростно ответила девушка.

– И вы, без сомнения, очень его любите.

– Я люблю его настолько, насколько он мне позволяет. Он мой благодетель, и отсутствие почитания с моей стороны было бы проявлением черной неблагодарности. Я действительно очень ценю кузена за доброту, терпение, силу духа и профессионализм, вижу, как много хорошего он делает для людей, но при этом для меня остается таким же чужим, как и в тот самый день, когда я переступила порог его дома. Просто он привык жить один, и этого уже не изменить.

Эти слова заставили мистера Трегонелла призадуматься, и он вспомнил одно из высказываний Шиллера: «Бойся всего, в чем кроется неизведанное»[55].

Но должен ли он бояться доктора Каррика? И если да, то почему?

Единственное, чего мог хотеть от него доктор, это щедрой оплаты оказанных услуг и хвалебных отзывов благодарного пациента. Мистер Трегонелл уже выписал чек на сотню фунтов и с трудом уговорил доктора принять столь крупную сумму: судя по всему, тому и в голову не пришло использовать свое природное безрассудство в корыстных целях.

С того самого дня мистер Трегонелл взял за правило проводить время в саду в компании Эстер, с упоением орудовавшей садовыми ножницами или лопаткой. Он даже попытался предложить помощь, но девушка лишь рассмеялась в ответ, отказавшись от предложения столь неуклюжего помощника. Их отношения становились все более доверительными. Эстер рассказывала пациенту кузена о своем счастливом детстве и безрадостной юности, простодушно призналась в недостатке образования и горячем желании учиться, и это послужило причиной отъезда в одно прекрасное утро мистера Трегонелла к себе в поместье. Отобрав несколько учебников для Эстер, он приказал в тот же день отправить их в Сент-Хилдред в надежде, что эти книги непременно пробудят в ней интерес к обучению.

Время от времени, когда погожие майские деньки так и манили насладиться теплом, он уговаривал Эстер отправиться с ним на пляж, и они вместе бродили по изрезанной потоками воды песчаной отмели, собирали пучки разноцветных водорослей, наблюдали за черными бакланами, восседавшими на скалистых уступах, и слушали громкий и величественный глас океана. Такое времяпрепровождение было в новинку для простой и неприхотливой Эстер Раштон, но общение с пациентом доктора ничуть не изменило это свежее юное создание. Умненькая маленькая хозяюшка с прежним усердием исполняла свои многочисленные повседневные обязанности. Пытливая юная ученица, открывшая для себя мир знаний, садилась за книги лишь после того, как были сделаны все домашние дела.

Глава 4

Знакомство мистера Трегонелла с Эстер Раштон постепенно переросло в крепкую дружбу, но доктор Каррик был слишком поглощен заботой о пациентах, чтобы заметить такие перемены. Он отсутствовал дома целыми днями, а встречаясь с кузиной и пациентом за обеденным столом, отмечал про себя только то, что они хорошо поладили, но это и к лучшему: ведь он хотел, чтобы пациенту было комфортно в его доме. Мистер Трегонелл жил в Сент-Хилдреде уже три месяца, уговорив доктора принять еще один чек на сотню фунтов. Весьма солидная сумма, и мистер Каррик подумал, что если так пойдет и дальше, ему удастся наконец сколотить небольшой капитал. Только вот как долго это продлится? О переменчивом характере мистера Трегонелла ходили легенды. Ведь в одно прекрасное утро он вполне мог ощутить прежнюю тоску по соленым брызгам и отправиться в странствие на своей яхте, бросив доктора на произвол судьбы, как Эней – Дидону[56]. Доктору Каррику оставалось лишь гадать, почему взбалмошный пациент оставался в его доме так долго. Ему и в голову не приходило, что причиной тому могли стать ореховые глаза мисс Раштон и ее мягкий, по-детски непосредственный нрав. Даже его слуга заметил перемены в своем хозяине, вызванные новым для него образом жизни, и