Однажды утром в начале июня, услышав пронзительный гомон птичьей стаи за бетонными стенами убежища, Дзин сказал:

– Это серые скворцы.

Говоря это, он как бы хотел воспротивиться их крикам, в то же время показывая, что просто заткнуть уши для него еще невыносимее…

Поскольку Дзин сам указал на источник беспокойства, Исана вышел с ним из убежища и спустился к вишне. Они встали под ее густой кроной – проникавшие сквозь листву солнечные лучи рисовали четкую светотень, выделяя черные точки птиц. Темно-фиолетовые и еще только чуть коралловые вишни беспорядочно смешивались, и было не похоже, что это плоды одного дерева. Скворцы с еще большим гомоном перелетали с ветки на ветку. Они нисколько не испугались Исана с Дзином, наоборот, эта огромная стая неистовствовала, поедая спелые плоды, и буквально оглушила их своими отчаянными криками. Но стоило Исана и Дзину шелохнуться, как стая скворцов водоворотом закружилась между ветками. Потом, сложив растрепанные на концах крылья, скворцы вцепились в ветки, нагло выставив вперед набитые едой зобы. Птицы казались Исана отвратительными. Дзин весь сжался. Исана подумал даже, что это вишня сама предлагает скворцам свои зрелые плоды, сама устроила это ужасное пиршество. Может быть, и испуг Дзина связан не с криками птиц и хлопаньем крыльев, а с тем, что все происходит по приказанию самого дерева? Ведь птицы издают любимые им звуки. Чтобы подбодрить Дзина и самого себя, и в то же время обращаясь к душе вишни, Исана сказал:

– Все хорошо, Дзин. Скворцы не делают ничего дурного, не нужно их бояться. Сама вишня приказала им слететься к ней. Запомни – я поверенный деревьев и связан с их миром. Собрав птиц, вишня не хотела этим нас обидеть. Это совершенно точно, Дзин.

– Да, это совершенно точно, – медленно, будто у него перехватило дыхание, повторил Дзин.

Исана подумал, что Дзину очень неуютно стоять под деревом, в чьей кроне водоворотом кружилась стая скворцов. Исана посетила странная мысль, никогда раньше, с тех пор как он затворником поселился в убежище, не приходившая ему в голову. Не беспокоит ли Дзина то, что не ему, не отцу, а кому-то третьему грозит злонамеренность вишни и скворцов? Кому-то другому, например, Инаго… Вернувшись с Дзином в убежище, Исана нашел магнитофонную ленту, способную соперничать с гомоном скворцов, и стал слушать органную пьесу Баха. Неожиданно, привлеченная то ли гомоном скворцов, уловивших знак вишни, то ли самой токкатой и фугой, в убежище пришла Инаго. Она молча села между Исана и Дзином, слушавшими музыку. Исана заметил, что в лице у нее ни кровники, и оно кажется жалким. От этого даже в профиль ее горящие глаза светились особенно ярким янтарным блеском. О том, что с ней произошло нечто необычное, свидетельствовали вспухшие, точно перезревшие, израненные губы и кровоподтеки.

– У тебя что-то случилось? – только и нашелся сказать Исана.

Инаго бросила на него пристальный и суровый взгляд, полный вызова всему сущему на земле. Но ее глаза, подернутые янтарной дымкой, сквозь которую пробивались яркие блики, смотрели не на Исана, а в какую-то точку над его головой. В ее обращенном в недавнее прошлое, рассеянном и в то же время сосредоточенном взгляде Исана уловил вымученно счастливую улыбку. С таким видом, будто все ее тело покрыто гусиной кожей, а кровь в жилах бурлит, Инаго проронила:

– Изнасиловали…

Исана не произнес ни слова. Инаго вложила в ухо Дзина наушник, подключила его к магнитофону, прервав таким образом лившуюся из него музыку, и стала рассказывать. Началось все с того, что было решено завязать дружбу с одним из солдат сил самообороны, проходивших обучение недалеко от развалин киностудии, и использовать его в качестве инструктора боевой подготовки.

– Такаки говорил: один из солдат военного оркестра, проходящих здесь обучение, должен заменить моего бывшего одноклассника, с которым мы пять лет назад кончали школу и который мне обещал быть нашим инструктором. Этот человек не сдержал слова, и выполнить вместо него обещание может только солдат сил самообороны. В общем, сказал Такаки, силы самообороны должны нам человека. Одноклассник Такаки поступил в Академию обороны и обещал: на ваши деньги я выучусь, как обращаться с оружием, как вести бой, и научу этому вас. Но сейчас этот одноклассник Такаки, сколько Такаки с ним ни говорит, уклоняется от ответа и знай ходит себе в штаб сил самообороны. Теперь, сказал Такаки, мы имеем полное право выбрать любого, кто служит в силах самообороны, чтобы он выполнил обещание вместо моего товарища. Я считаю это справедливым.

Именно на Инаго Такаки возложил миссию взыскать с сил самообороны долг в виде инструктора.

– В течение ближайших четырех-пяти дней, особенно в субботу и воскресенье, подумала я, они обязательно появятся в Синдзюку, чтобы развлечься, поскольку там, где их обучают, никаких развлечений нет. Я и на вокзале в Синдзюку ждала, и слонялась недалеко от их казарм – все без толку. Наверно, потому, что казармы их почти в самом городе, и им приказали строго соблюдать дисциплину. Один солдат, правда, окликнул меня, но я с первого взгляда поняла, что он не подходит – болван болваном. Если бы я привела его в Союз свободных мореплавателей, и мы спросили у него, как нужно обращаться с винтовкой, на следующий же день это стало бы известно всем солдатам сил самообороны во всей Японии. Наблюдавший со стороны Тамакити тоже сказал, что у человека с таким тупым лицом учиться владеть винтовкой просто стыдно. В конце концов мне пришлось пойти туда, где солдаты упражняются на музыкальных инструментах. Спортивная площадка, на которой обучаются солдаты сил самообороны, обнесена проволочной сеткой, так? А напротив – спортивная площадка пивной компании и раздевалки. Через раздевалку я прошла на эту спортивную площадку и нашла местечко, откуда лучше всего видно, как солдаты учатся играть на музыкальных инструментах. Спортивная площадка пивной компании – насыпная и сильно возвышается над местностью, а если спуститься с нее вниз, к каналу, похожему на тихую речушку, за ним сразу начинается проволочная сетка. Там территория сил самообороны. Когда придут спортсмены пивной компании, они наверняка начнут приставать, подумала я и устроилась