Я многое видел помимо Предвестников табора. Из нашего детства…

— Не знаю. Но это не галлюцинации. Предвестники табора объявились в тот самый день, когда я получил твое письмо.

Мишка сел.

— Так значит…

— Да. Я увидел их еще в городе. И точно так же — они катили по улице катафалк.

— О Боже… не понимаю. Я ничего не понимаю.

— Я тоже, Миш. Наверное, мы никогда и не сможем понять. Что же все-таки произошло тогда и что происходит до сих пор.

А сейчас я лгал ему? Ведь какое-то объяснение у меня все-таки было — та самая разгадка, к которой я мысленно пришел, когда мы сидели в баре. Нет, я не понимал, даже не смотря на разгадку, — так что я не лгал Мишке. А может быть, все дело было в том, что я не хотел посвящать Мишку в разгадку? — поэтому теперь и задавался вопросом, правду говорю или ложь?

Я действительно не хотел.

— Я тоже не понимаю, — повторил я, — кто это и почему они преследуют нас. А впрочем, я даже не уверен, что они нас преследуют. Они просто вместе с нами. Вместе со мной.

— У тебя совсем нет никакого объяснения?

Я колебался. Наконец, качнул головой.

— Нет.

Потом повторил уже более уверенно:

— Нет.

Мишка смотрел на меня некоторое время; затаив дыхание. Затем выдохнул, откинулся на локти; но тотчас же, как будто с принуждением, снова растянулся на песке.

Волны теперь были совсем далеко.

— Расскажи мне, Макс… расскажи, как она выглядела? Олька. Когда ты заглянул в катафалк. Как она лежала? Ты увидел пятнадцатилетнюю девочку?

«Она лежала так, как лежишь теперь ты», — вертелось у меня на языке.