Свет зари рисует на полу клетку из теней, и пуговица замкнута в решетку этих теней. В этот миг она ощущает седьмым чувством, что это Рами был ночью в ее доме, сидел в кресле Элимелеха и ждал ее. Адас поднимает пуговицу, держит ее на ладони. Поломанная пуговица, просто мусор – это все, что осталось от великой любви. И в ее воображении возникает Рахамим, держит на ладони ржавый болт и говорит ей, стоя среди груд железного хлама под навесом: «Адас, болт, если он даже ржавый, все же болт, и это то, что бабка мне говорила: Рахамим, ты внук великих раввинов, и ты будешь, как «болт», что по бабке означает аббревиатуру трех ивритских слов – стыдливый, милосердный и благодетельный».

И Адас бросает поломанную пуговицу в тот же карман, в котором держала всю ночь украденное письмо Мойшеле.

Утро уже развернулось в весеннем сиянии, и гора светится в окне Адас зелеными сюгонами молодых трав. И заря, взошедшая в ее душе, милосердна и благодетельна.