Армейский грузовик подвозил к объективу камеры трупы убитых детей, и мрачный небритый мужчина стаскивал их за ноги и укладывал один к одному на землю. Стройный высокий джигит с орлиным взглядом и черной бородой смотрел на смерть и разрушения и клялся отомстить за кровь детей, глаза его горели черной яростью, и рука тянулась к несуществующему кинжалу.

«Под зеленым знаменем Пророка,»— неожиданно вспомнил я прочитанных в детстве классиков, и боль поднялась в груди.

Я снова переключил канал. На Красной площади проходил парад Победы.

«Отец должен быть где-то там, — вспомнил о своем недавнем звонке к родителям в Москву. — Мама сказала, что ему даже выдали по этому случаю серый шерстяной костюм и туфли.»

Маленькая кучка выживших стариков с орденами на груди шла, пытаясь отбивать шаг, и я вдруг мельком увидел отца. Он был немного выше окружающих и отбивал шаг, высоко держа седую голову и смотря перед собой. На трибуне стояли президенты России и Америки.

Кровавый век медленно подползал к своему концу.