— Конечно будет! Особенно когда ты станешь пианистом, — Володя хитро сощурился. — Но всё равно ты ещё подумай, что можно там оставить, а мне бежать пора.

— Но где и когда? — спросил Юрка, понизив голос. Они стояли на аллее одни, но ему было тревожно — вдруг кто-нибудь шпионит в кустах? — Вечером? Давай смоемся с костра — там будет такая суматоха, что нашего отсутствия никто не заметит…

— Да, скорее всего, на костре — у меня ещё дел выше крыши, — в тон ему, почти шёпотом ответил Володя. — Но лучше не сбегать, я попробую отпроситься, если получится.

— Но где, Володь?

— Ива, — шепнул он. — Мы подойдём к броду через лес.

— Ночью был дождь, река, наверное, разлилась.

— Проверишь? Мне сейчас бежать надо, на ужине встретимся. И смотри, не забудь вечером принести вещи для капсулы.

— Я не забуду, — пообещал радостный Юрка — они проведут этот вечер вдвоём!

***

Как скоротать время? Чем заняться до вечера? Как до него дожить? Несправедливо — время, вещь, драгоценнее которой для Юрки ничего не было, приходилось тратить впустую, пытаясь увлечь себя любой ерундой, лишь бы не думать о расставании. Собирать сумку было ещё рано, к тому же сборы заняли бы не больше получаса — Юрка привёз с собой не так много вещей. Пройтись по лагерю, попрощаться с «Ласточкой», а потом проверить реку?

Размышляя, что положить в капсулу времени, Юрка отправился гулять. Смотрел по сторонам и думал, но только его взгляд падал на до боли знакомые места, он сразу терял мысль. Вот кинозал, с которым было связано так много, вот щитовые в зелёных зарослях сирени, вот карусели, недавно тонувшие в белом пуху одуванчиков, а теперь снова укрытые зелёно-жёлтым покрывалом. Спортплощадка — вокруг суетились люди: кто-то обменивался адресами, по старой традиции записывая их шариковыми ручками прямо на пионерских галстуках, кто-то сидел в обнимку, прощался. Несмотря на толкотню, здесь царил необычный для пионерского лагеря покой. Ребята выглядели притихшими и печальными, говорили негромко, ходили, а не бегали. «Наверное, силы для костра берегут», — хмыкнул Юрка, но спокойно стало и ему. Только одно настораживало — с окончания линейки он ни разу не встретил Машу. Оглядываясь, Юрка в течение всей прогулки не увидел её силуэта вдалеке и не услышал голоса. «Может, что-то задумала?» — с тревогой в голосе вслух прошептал Юрка и отправился дальше.

Со скамеек у корта доносились звуки музыки — там стояло то самое радио, которое они с Володей брали в свои походы. Радио перебивало звучащую из лагерных колонок песню, а столпившиеся вокруг ПУКи, Митька, Ванька и Миха поочередно выкручивали ручки, чтобы избавиться от помех. Юрка провёл рукой по рёбрышкам металлической сетки корта, легонько толкнул её, сетка звякнула. Он даже не вспомнил, как в середине смены здорово отыграл в бадминтон, злясь на Володю после разговора о взрослых журналах.

«Время пройдёт и…ы забудешь всё, что…ыло с тобой у …ас. С тобой…» — шипя и прерываясь, доносилась из магнитофона песенка из «Весёлых ребят», которая Юрке уже оскомину набила.

— Юра! Конев, иди к нам! — замахала Полина руками. — Давай мы и тебе на галстуке что-нибудь напишем!

Юрка подумал — ну а почему бы и нет? Пусть будет от них память! Снял галстук, протянул девчатам, они в ответ дали ему свои и поделились ручкой.

Юрка, не задумываясь, написал на каждом, не разбирая, где чей: «Спасибо за лучшую смену в „Ласточке“. Конев, вторая смена 1986 года». Но вдруг его кольнула совесть — девчонки ему что-то выводили, старались, сочиняли.

— Что написать ему, Поль? — спросила Ксюша.

— Я написала: «Вдохновения нашему пианисту!»

— Тогда я напишу: «Лучшему подвожатнику. Так держать!»

Юрка засмущался. Он заметил, что за эту смену ПУКи очень изменились. Или изменился всё же сам Юрка, а девчата были такими всегда? Вдруг они перестали казаться занозами и змеями, ну разве что самую малость. И Юрке подумалось, что надо спросить у них хотя бы номер школы, в которой учатся, ведь они тоже живут в Харькове. И у Ваньки с Михой спросить, и у Митьки.

Он и спросил.

— В тринадцатой, — почти хором сказали девчата.

— О, а мы в восемнадцатой, — услышав их, обрадовался Ванька, — тоже Ленинский район! Недалеко!

— Правда? Да это же район ЮЖД, можно будет как-нибудь погулять вместе! У вас есть телефоны?

Юрка сдержался, чтобы не присвистнуть — нет, ПУКи действительно изменились! Раньше они нос воротили от Ваньки и Михи, а сейчас, кажется, даже заигрывают.

— Кстати, Юр, ты мне один адрес обещал, — подмигнув, протянула Ксюша.

— Кого? — вклинился Миха.

— Чей? — поправил его Ванька.

— Вишневского, — хмыкнула Ульяна, а Ксюша насупилась.

— Ну… у меня есть, — заявил Митька, похлопав себя по карману. — С собой… Да. И телефон, — добавил он, видя замешательство на лицах ребят.

Митька в последний день смены явно осмелел — только закончил диктовать Ксюше адрес, как отвёл Ульяну в сторону и зашептал ей на ухо что-то такое, отчего та принялась улыбаться и млеть.

— Смотри-ка, Поль, — Ксюша лукаво улыбнулась и кивнула в сторону парочки.

Предвидя какой-нибудь нахальный выкрик со стороны Ксюши, Юрка проявил мужскую солидарность и решил её отвлечь. Вот только чем?

— Кстати, Ксюш, ты не знаешь, где Маша?

Юрка мигом сообразил, что может убить двух зайцев одним выстрелом: и Митьке подсобить, и получить ответ на мучивший вопрос.

— А что, уже соскучился? — ухмыльнулась Змеевская. — А вы с ней случайно не того?

— Что?! Я с ней? — вспыхнул Юрка. — Да никогда!

— Да ладно тебе. Вы же всё время вместе.

— Да я только рад, что её нет. Не представляешь, как заколебала!

— Ну-ну, «мы с Тамарой ходим парой, мы с Тамарой санитары»? Видно ведь, что…

— Мы видели Машу на площадке для костра, — негромко произнесла Поля, перебив Ксюшу.

Но Змеевская, очевидно, собиралась поддеть Юрку ещё раз и снова, хитро прищурившись, открыла рот.

Но и на этот раз её прервали. С площадки, где девочки из пятого отряда под контролем Лены играли в бадминтон, донёсся до боли знакомый детский голос:

— Ты ведь что-то недоблое опять плидумал!

«Ну вот, — подумал Юрка, — звонкого „р“ как и не бывало!»

Прямо по корту, мешая девочкам играть, путаясь между ними, несся Пчёлкин, а его догонял Олежка.

— Эй, Юла! — завидев Юркину компанию, Олежка бросился к ним и чуть не врезался в Ваньку. — Юла! Я видел, как Пчёлкин стылил с кухни спички! — запыхавшийся Олежка выглядел очень обеспокоенным.

Но Пчёлкина уже и след простыл, а к их компании подкатился жующий что-то Сашка и сердитая — руки в боки — Лена.

— Что опять случилось? — спросила вожатая у Юрки.

Он пожал плечами:

— Олежка говорит, что Пчёлкин снова диверсию задумал, спички с кухни украл.

Лена закатила глаза и вздохнула:

— Ну проказник! Заколеб… — начала она и замолкла на полуслове. Но под лукавыми взглядами ребят добавила: — И в последний день покоя не даст!

Юрка ухмыльнулся:

— Ему бы в инженеры-конструкторы податься, вечно что-то мастерит, Самоделкин.

— Лишь бы его самоделки ничего ему не оторвали! Юр, сходи, пожалуйста, за Володей, скажи ему, а? Я тут отряд не могу бросить.

— А где он? Почему ты одна с детворой?

— Он в лесу, помогает площадку для костра готовить.

Юрке не хотелось идти за ним. Перед смертью не надышишься, а рядом с Володей дыхание собьётся окончательно: не вспомнишь потом, как это — дышать. К тому же народу там собралось много, да ещё и эта шпионка Маша явно крутилась возле него… И что же Юрке останется — опять только смотреть на него, как было все эти дни? А сегодня, в последний день смены, вконец замучиться от мыслей о разлуке? Нет, ему так только тяжелее. Но Лене-то отказать нельзя!

— Кстати, а почему вы, здоровые лбы, сидите тут, вместо того чтобы помочь вожатым делать костёр? — нахмурилась Лена.

Она так сильно напомнила Иру Петровну, когда та не в духе, что Юрка даже растерялся. Он и не ожидал, что она тоже может быть по-вожатски строгой.