Девочка опустила свою белокурую головку и, внимательно посмотрев на Михал Михалыча, тихо и безмятежно прощебетала:

– Зачем вы это сделали? Зачем затормозили? Я больше не хочу здесь оставаться. Мне нету места на Земле. Я больше не могу.

Олигарх долго и неотрывно смотрел ей в глаза. Затем, наверное, уж как-то слишком жестко для подобной ситуации сказал:

– Ты еще слишком молода, чтобы такое говорить. Немедленно садись в машину. Со мной поедешь. Только молчи, не говори пока ни слова, – он подошел и взял ее за руку. – Н у, а зовут тебя, конечно же, Лариса.

– Нет, меня зовут Евгения.

Я долго потом бродил по едва заметным тропинкам непроходимых лесов… Хорошо еще, что каким-то чудом не заблудился в этих бесконечных лесных лабиринтах, возникающих из ниоткуда и выводящих в никуда, как, в общем-то, и вся моя бескрайняя страна с названием Россия.

Эмоционально, сердцем перемалывая и перекручивая в себе услышанное, я на непонятном мне подсознательном уровне все время задавал себе вопрос, один и тот же, навязчивый как муха: «Ну почему?» Даже если начать с этой зыбкой поверхности, под которой скрыта океанская глубина, недоступная ни моему артериальному давлению, ни довольно бедному неталантливому воображению, то почему, прожив с этим человеком огромный кусок его жизни, поверив ему окончательно и, что греха таить, полюбив этого, не похожего на других, олигарха, я теперь должен признать, что все-таки не зря самое большое количество сказок сочинили не в Дании, а именно на этой территории. И если когда-нибудь мне снова встретится старушка в непроходимых девственных лесах и захочет рассказать о том, какие интересные события случились в жизни и в судьбе неординарного богатого индивидума, клянусь, я слушать не стану. Не за-хо-чу. На сей раз продолжения не будет.

– Не зарекайся, грибничок. Еще не вечер, – отчетливо услышал я откуда-то с верхушки ели. Но вот что интересно: кроме дятла, там больше никого не обнаружил.