Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 76
Белосельцев пил холодное, обжигающее пиво из мокрой бутылки. Поддевал мельхиоровой ложечкой запеченных креветок. Чувствовал на себе ненавязчивый всевидящий взгляд метрдотеля в малиновом камзоле. Зрелище роскошного зала, принадлежащего иному, уже не существующему укладу, вышколенные официанты, печально и безнадежно ожидающие былых клиентов, создавали ощущение хрупкой обреченной жизни, задержавшейся на последней шаткой опоре, по которой просто забыла ударить сила, что взрывала мосты и причалы, нефтяные цистерны «Сасола», направляла в саванну колонны утомленных солдат.
Поужинав, он вышел в красновато-сумрачный холл, подошел к портье и на всякий случай спросил, не останавливался ли в отеле белый господин из Южной Африки Маквиллен. Портье бегло просмотрел списки приезжих и ответил, что такого приезжего нет. Есть двое белых господ из Англии, которые только что кончили ужинать и прошли в бар.
Белосельцев вошел в бар, полутемный, с мягкой обивкой стен. Стойка светилась разноцветными, похожими на лампады флаконами. На высоких табуретах за стойкой сидели двое. Белосельцев издали узнал одного. Розовощекий молодой инженер Грей, с кем плавали в лазурном бассейне «Поланы», что-то жарко втолковывал собеседнику, бритому наголо человеку. Шагнул к стойке, видя, как поворачивается к нему благодушный, изумленный, узнавший его Грей.
– Мистер Белосельцев!.. Ну конечно, мы должны были встретиться!.. Мы говорили о вас с мистером Колдером!.. Я рассказывал о вашем увлечении бабочками!.. Мистер Колдер тоже увлекается бабочками!.. Прошу, познакомьтесь!
Белосельцев подсел, заказав себе виски со льдом.
– Мой друг желал бы прибегнуть к вашим консультациям, – сказал Колдер, чей круглый череп был белый, как фарфор, а лицо красное, обветренное, пропитанное рассолом океана. – Ибо консультации, которые он берет у бармена, уводят его все дальше от истины.
– Признаться, я и впрямь в недоумении. – Грей поворачивал в обе стороны свое пухлое тело, наслаждаясь легким, коснувшимся его опьянением, свежей одеждой, комфортом бара после жаркой работы на трассе. – Вы мне, помнится, сулили здесь, в Бейре, обилие африканских масок. Но то, что я вижу на рынке, это, по-моему, сплошная подделка. Их изделия коробятся, высыхают и трескаются. Краска с них облезает. Где же настоящие ценности? Черное, железное дерево? В деревнях, которые мы проезжали, быт убогий, никакой архаики, никакого искусства. Танцы под транзистор! Они потеряли фольклор, но не приобщились к цивилизации. Это промежуточное состояние культуры меня угнетает!
– Нефтепроводы отпугивают фольклор, как они отпугивают антилоп и слонов, – улыбнулся Белосельцев. – Из кабины бульдозера не слышны тамтамы, не видны ритуальные танцы. Африканский фольклор уходит все глубже в леса, как это было в Англии или в России. Но я думаю, вам все-таки повезет. Здесь, в Бейре, живет известный резчик. Может быть, послезавтра мы посетим его мастерскую. Его работы экспонировались в Париже. Надеюсь, вам удастся что-нибудь купить у него. Правда, придется преодолеть ряд формальностей в Министерстве культуры, взять разрешение на вывоз скульптур и масок.
– Послезавтра? – оживился Грей. – Отлично! Завтра на трассе состоится торжественный пуск нефтепровода. К вечеру мы вернемся, и послезавтра я к вашим услугам.
– Мистер Грей сообщил мне, что вы ловите африканских бабочек, – сказал яйцеголовый Колдер. – Моя коллекция пополнилась несколькими прекрасными экземплярами. Я заметил, бабочек привлекает запах металла и пластика. Прошлым утром я собрал дюжину великолепных полиптикусов, уснувших прямо на стальном корпусе дизельной установки. А вчера я поймал замечательную темно-алую кассионату. Крылья как алебарды. Я обязательно вам покажу, вы оцените ее по достоинству.
– Многие приезжают в Африку по делам и одновременно ловят бабочек. – Белосельцев всем своим видом демонстрировал интерес и внимание. – Вам, кстати, незнаком мистер Маквиллен из ЮАР? Он должен был здесь появиться. Он тоже охотник за бабочками. У нас может составиться целое охотничье общество.
– Смешно, – засмеялся Колдер. – Смешно, как они меня охраняют! Со мной ездит охрана, конвой местных солдат. Эти воители не отходят от меня ни на шаг, будто меня могут украсть. Представляете, я пробираюсь с сачком в зарослях, выслеживаю бабочку, а сзади следует солдат с автоматом. И когда я бегу за бабочкой, продираюсь сквозь гущи, он радостно скачет следом, принимает участие в ловле. Ликует, как дитя, когда мне удается поймать. Почти плачет, когда бабочка улетает. И тогда я опасаюсь, он вот-вот вскинет автомат и пустит ей вслед очередь!
– Как бы он не пустил ее вам в голову, – недовольный легкомыслием коллеги, заметил Грей. – Они охраняют нас от повстанцев, но я не знаю, кого из них больше остерегаться.
– Мне наплевать на тех и на других, – отмахнулся Колдер. – Пусть убивают друг друга, если им нравится. Мне важно выполнить контракт, пустить по трассе насосные станции. И довезти до Лондона коллекцию мозамбикских бабочек.
– Вы так и не сказали, знаком ли вам мистер Маквиллен, – произнес Белосельцев. – Вы сказали, кассионата, красные алебарды. Под Брюсселем в пригороде есть Музей Африки. Там наряду с этнографией, луками, масками, пирогами выставлена коллекция бабочек, собранная во время первых экспедиций в Конго. Там я впервые увидел кассионату и познакомился с мистером Маквилленом. Ее загнутые отточенные кромки действительно похожи на алебарды. Цвет терракоты. Цвет красных африканских почв. Будто крохотный красный кусочек Африки привезли в музей.
– Африка и в самом деле краснеет! – захохотал Грей. – Черная Африка становится красной! Такой ее делаете вы, мистер Белосельцев. И мы, как ни странно, помогаем вам в этом. Своим инженерным опытом способствуем ее покраснению. Что касается мистера Маквиллена, то мы с ним знакомы. Он поставляет насосы на трассу. Завтра утром он ждет нас на одной из насосных станций, довольно далеко от Бейры. Как бы нам не опоздать на торжество.
– Вы преувеличиваете, Грей, насчет покраснения. – Колдер повернул голову на тонкой жилистой шее, став похожим на огромного, глазастого, с голым черепом птенца. – Американские насосы, смонтированные английскими инженерами, качающие арабскую нефть, не обеспечат этой стране цивилизацию. Здесь не удалась цивилизация португальцев, не удастся красная цивилизация русских. Африка опоздала с развитием. Она не успела сесть на самолет. Трап убрали, и «Боинг» ушел без нее. Ее удел – вечная недостаточность, комплекс неполноценности перед белым миром. Внутренние смуты и выморочные, ссорящиеся друг с другом режимы. В Африке есть только одна цивилизация – это белая цивилизация юга. И что бы там ни мололи о расизме и апартеиде наши лондонские либералы, я солидарен с белым человеком из Претории, с мистером Маквилленом, который прав, говоря, что он защищает здесь не только свою страну, а цивилизацию белых, частью которой являются Лондон, Париж и Нью-Йорк. Он мне симпатичен и дорог, а не черный джентльмен, научившийся взрывать и минировать, но так и не научившийся строить, размышлять, прогнозировать. Поэтому я откликаюсь на приглашение Маквиллена и поеду спозаранку к черту на рога в саванну, посмотреть на его замечательные насосы!
Колдер хлебнул виски, наклонив белую костяную голову с черепными швами. Белосельцев, чуть опьяневший, почувствовал смутную, необъяснимую тревогу, услышав о Маквиллене и завтрашней поездке инженеров. Сидевшие перед ним англичане обладали африканским опытом, добытым не только ими, но и их отцами и дедами, вторгавшимися в Африку с винчестером, с пушечным фрегатом, с военным караваном торговцев. Они взломали африканскую дверь, вскрыли африканскую вену, напитали живыми африканскими соками свой сумрачный остров, а теперь презирают обескровленный континент.
– Вот подождите, – сказал он устало, – когда ваш «Лендровер» взлетит на воздух, напоровшись на мину, заложенную каким-нибудь человеком из Претории, вот тогда вы определитесь в своих расовых симпатиях и антипатиях.
– Красная пропаганда, – раздраженно ответил Колдер. – Никто нас не будет взрывать. Приставленная к нам охрана просто шпионит за нами. Ну их всех к черту! Пустим эту трехсоткилометровую кишку, убедимся, что в Хараре запахло бензином, упакуем свои чемоданы, и – прощай, марксистская Африка!
Белосельцев не стал продолжать разговор. Откланялся, вышел из бара.
Миновал гостиную с погашенным светом, с пустым бильярдным столом. Дверь в сад была распахнута. Льдисто белел фонарь, освещая холодным светом крону округлого лавра. Он стоял в духоте влажной, с океанскими испарениями ночи, глядел на льдистый фонарь, на стеклянную листву, понимая рассудком красоту этой ночи, не умея ею восхититься. Был не в силах ее пережить, пребывал в тончайшем, болезненном отчуждении от природы.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 76
