— Ничто иное, Гэл. Ты сам его создал, ты сам создал его таким. Мириал изменится и по твоему желанию превратится во что угодно, рядом могут оказаться совсем другие люди и тебе станут открываться совсем другие истины. Мириал будет противоречить сам себе не раз, потому что без противоречия нет движения вперёд. Ты так ничего и не узнаешь, так ничего и не поймёшь. На каждом новом повороте тебя будут ждать новые открытия, и не один раз ты разуверишься в старых и откажешься от самого себя. Тебе суждено жить так, и твой долг -ставить людей в известность о пережитом тобой, вкладывать в свои образы бесценный опыт, в котором у тебя не будет недостатка.

Я склонил голову в знак понимания, а когда поднял, то ни мистера С., ни мистера Джека, ни Клифа уже не было рядом. Они оставили меня одного и исчезли бесследно. Я попрощался с ними до лучших времён, ибо когда они наступят, я уже буду видеть их троих совершенно иначе.

Передо мной простиралась равнина, голая и безликая, без начала и конца. Без следа исчезло светящееся белое здание из двадцати этажей, зелёный парк, террасы, беседки и статуи. Не было моря и белых шезлонгов, не было бара с соломенной крышей на берегу, не было теннисных кортов и бассейна с голубой водой. Только поблёкшая трава и редкие кустики, торчащие из мёртвой земли. Только тёмное небо и вечер, суровый и беспощадный.

Я приложил руку к груди, преклоняясь перед величием пустоты и безмолвия. Я почувствовал, как бьётся моё сердце, и теперь я знал, зачем оно бьётся и кому это нужно. Мой первый фильм станет моей историей, пережитой и выстраданной мной, и я сыграю так, как не дано больше никому. В моём мире я буду Богом. Теперь всё будет иначе, я пойду своим путём и стану лишь собственным отражением в миллионах глаз.

Я окинул взглядом безлюдную местность и определил совершенно точно, что мне надо идти на запад, и тронулся в путь.

Завтра начинался первый съёмочный день.

Конец.