Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 52
Я так и не понял: повезло мне вырасти в красивом городе или угораздило? Обеспечив мою юность бесценным фоном, он взял на себя труд, который предназначался мне, – оправдать окружающее. В других местах для этого нужен магический реализм. Во всяком случае, так мне показалось, когда я разговорился с приезжим из Норильска.
– В нашем городе, – объяснил он, – если снег синий, значит, ветер с севера, если красный – с обогатительного комбината, если оранжевый – с шахты.
– А если снега нет?
– Как это?
Когда я приехал в последний раз, в Риге снега не было. И от этого зиму здесь стало еще труднее отличить от лета. Между тем архитектура работает не только в соавторстве с историей, но и в контакте с календарем. Здесь, правда, он не так важен, ибо в Риге всегда идет дождь. А если не идет, то собирается пойти. И этим коротким моментом надо уметь воспользоваться, чтобы, перебравшись через Даугаву, разместить панораму между собой и солнцем в выгодном для архитектуры контровом свете.
Такой ракурс – вид сбоку – сдергивает наряд деталей и обнажает архитектуру, превращая ее в скульптурную массу, вырубленную в старом небе. И если умело ограничить обзор, вынеся за скобки сталинский небоскреб Дом колхозника, переделанный в Академию наук, то окажется, что за последние четыреста лет рижский абрис не изменился. Крутые шпили трех первых церквей, тяжелый, как слон, замок, зубчатая поросль острых крыш и круглых башен.
– Вот что я люблю больше всего на свете, – выдохнул наконец я, не стесняясь школьного друга.
– Ты все любишь “больше всего на свете”, – лениво откликнулся он, потому что знал меня как облупленного.
Нью-Йорк, 2009–2024
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 52
