— Гадость, да? Не ешь, если не хочешь. Есть еще второе блюдо, оно вкуснее.

   Стэп поднимает лицо навстречу брату, качает головой, пытаясь улыбнуться:

 — Нет, правда, вкусно, честное слово.

 — Может, расскажешь мне?

 — Да нет. Там все плохо.

 — Хуже, чем у меня?

   Стэп кивает. Они улыбаются друг другу. Смотрят друг на друга как братья, в прямом смысле слова, впервые за долгое-долгое время. Неожиданно в дверь звонят. Длинная решительная трель прорезает воздух, неся с собой радость и надежду. Стэп мчится к двери открыть.

 — Привет, Стэп.

 — О, Паллина, привет, — пытается он скрыть свое разочарование. — Заходи, посиди с нами.

 — Нет, спасибо, я забежала тебя поздравить. Вот, это тебе, — она протягивает ему пакетик.

 — Можно, я прямо сейчас открою?

   Паллина кивает. Стэп крутит его в руках, ища, где открыть, быстро разворачивает. В деревянной рамке — самый чудесный подарок, о котором он мог мечтать. Он и Полло на мотоцикле в обнимку, короткие волосы, задранные ноги, смех по ветру. Внутри что-то сжалось.

 — Как красиво… Спасибо тебе.

 — Господи, как же мне плохо без него.

 — Мне тоже.

   Только тут он замечает, во что одета Паллина. Сколько раз он видел эту джинсовку на мотоцикле позади, сколько раз хлопал по плечу — дружески, сильно, радостно.

 — Стэп… можно тебя попросить?

 — Конечно, что ты хочешь?

 — Обними меня.

   Стэп робко подходит и прижимает ее к себе. Думает о том, как она любила его друга.

 — Обними меня покрепче… еще крепче… Как он. Он всегда говорил — так ты не сбежишь, останешься со мной навсегда, — Паллина прижимается щекой к его плечу. — А его больше нет… — плачет она. — Я вечно буду его помнить. Он обожал тебя. Говорил, что только ты его понимаешь, что вы так похожи…

   Стэп смотрит вдаль. Дверь расплывается. Он обнимает Паллину крепче, еще крепче.

 — Это неправда. Он был лучше меня.

 — Да… — она улыбается, шмыгая носом. Отходит от Стэпа. — Ну все, пора домой.

 — Может, тебя проводить?

 — Нет, не надо. Меня ждет Дема внизу.

 — Передавай ему привет.

 — С Рождеством тебя.

 — И тебя с Рождеством.

   Он смотрит, как Паллина входит в лифт. Она улыбается ему на прощанье, закрывает дверь и жмет на кнопку. Пока лифт едет, вынимает из кармана куртки пачку Camel light. Закуривает последнюю сигарету, ту саму, перевернутую «на счастье». Но выкуривает ее печально и безнадежно. Ее единственное желание, увы, невыполнимо.

   Стэп уходит к себе в комнату и ставит фотографию на тумбочку, потом возвращается за стол. Рядом с его тарелкой лежит пакет.

 — А это еще что такое?

 — Твой подарок, — улыбается Паоло. — Разве ты не знаешь, что на Рождество обычно дарят подарки?

   Стэп открывает пакет. Паоло весело смотрит на него.

 — Я видел, что ты сжег все комиксы, и решил, что теперь тебе совсем нечего почитать…

   Стэп разворачивает подарок. Ему смешно.

   «Текс — мое имя».

   Этот комикс он терпеть не может.

 — Если не нравится, можно поменять.

 — Да нет, Паоло, что ты. Мне правда нравится. Погоди-ка, у меня тоже есть для тебя подарок.

   Он уходит и возвращается с футляром в руках. Купил, пока сидел у дома Баби. Прежде чем ее увидел. Нет, лучше об этом не думать.

 — Держи.

   Паоло открывает подарок. Это темные очки Ray-Ban Predator.

 — Такие же, как у меня. Они очень прочные, не разобьются. Даже если их с тебя сбить, — улыбается Стэп. — Да, кстати, обменять их нельзя.

   Паоло надевает очки:

 — Мне идет?

 — Еще как! Ты выглядишь как гангстер, прямо даже страшно.

   И тут ему приходит в голову мысль — простая, красивая, забавная.

 — Слушай, Паоло. У меня есть идея. Только не отказывайся. Ну, согласись один разок, ради Рождества.

Холодный ветер треплет волосы.

 — Стэп, помедленнее!

 — И так восемьдесят.

 — В городе нельзя ездить быстрее пятидесяти.

 — Да брось ты, я же знаю, тебе нравится.

   Стэп наддает газу. Паоло сильнее обхватывает его. Мотоцикл быстро и тихо несется по улицам, пересекает перекрестки, проезжает на желтый. На мотоцикле — два брата в обнимку. У Паоло галстук выбился из-под пиджака и весело развевается в темноте. Сам Паоло, скрывшись за новенькими темными очками, зорко следит: не встретится ли опасность? Стэп ведет спокойно. Ветер обдувает очки. Некоторые машины поспешно перестраиваются во второй ряд перед церковью. Уверовали под Рождество. Молитвы со вкусом рождественского кекса. На секунду и ему приходит мысль пойти, помолиться, попросить о чем-нибудь.

   Но потом он спрашивает себя: «Разве Богу есть дело до такого, как я? Нет, конечно. Богу хорошо. У Него есть звезды». Он смотрит вверх, в небо. На небе высыпали тысячи сверкающих звезд. Одна из них, синяя, показалась ему невероятно далекой, недосягаемой. Он снова давит на газ, ветер бьет в лицо, из глаз текут слезы, и не от одного только холода. Сзади Паоло прижался еще теснее.

 — Стэп, не гони так! Мне страшно!

   «И мне страшно. Я боюсь грядущих дней, боюсь, что не смогу их пережить, боюсь того, чего лишился, того, что отдал в жертву ветру». Он отпускает газ. Сбавляет скорость. Ему вдруг мерещится смех Полло. Громкий, веселый. Его лицо, голос друга:

 — Ну что, Стэп, оторвемся?

   Выпить пива, броситься в ночь, веселые, неразлучные, жаждущие жизни, жаждущие подраться, одна сигарета на двоих, одни мечты. Стэп снова газует. Неожиданно, рывком. Паоло орет, мотоцикл встает на дыбы. Стэп мчится все быстрее, задрав переднее колесо, как в добрые старые времена, улыбаясь букету на обочине.

   А где-то далеко-далеко, на диване, в красивом доме, ласкаются два обнаженных тела.

 — Ты такая красивая…

   Она застенчиво улыбается, все еще немножко отчужденная.

 — Что это у тебя?

   Легкое замешательство.

 — Просто татушка.

 — Это ведь орел?

 — Да. — И горькая ложь. — Мы с подружкой сделали вместе.

   Петух не пропел. Но печаль зашевелилась в сердце.

 — Что ты плачешь?

 — Не знаю…