Но солнц больше не было. Чего там было еще ждать! Конечно, может быть, они отошли куда-нибудь влево или назад. Либо их закрыли облака или тени. Меня, впрочем, это нисколько не интересовало. Я хотел пить.

Вот, что меня интересовало. Я знал, что пить хочу давно. Что означает "давно" я только догадывался, но я знал, что давно знаю о том, что хочу пить и, облизывая пересохшим языком такие же ненужные, как и желание, губы, думал, что надо бы как-то попытаться сказать о том, чего мне так давно хотелось.

Но чей-то голос уже опережает, не дает сказать, неотступно приближается, спрашивает. Голос невыносим. Он вызывает отвращение, как все, что сделано из глины, слюны и дрожи некоторых оболочек. Жаль, но мы так и не узнали, из чего состоит грязь.

— Карл, ты слышишь?

— Карл… — вторит в терцию еще голос.

— Карл, — присоединяются другие.

(В это мгновение мне кажется, что когда-то я их хорошо знал: голоса добрых старых времен).

— Ты нашел, наконец, то, что искал?

— Нет, — говорит кто-то, словно из-за затылка, издали. И будто бы в ответ:

— Нет, не помню, чтобы я что-то искал.

Разумеется.

Я бы и сам не смог лучше ответить.