Сделав над собой еще одно усилие, она под патронажем Руслана, оказавшегося удивительно толковым для свой «неземной» красоты, проштудировала проклятую физику с опережением на параграф, что позволяло легко усваивать новый материал.

После Нового года появились результаты: Джулия выполнила норматив КМС и на открытом первенстве манежа «сделала» всех конкуренток, включая и Наташку, подругу Эммануила, ореол исключительности которого совсем потускнел, потому что, во-первых, Джулия не имела возможности оставаться после тренировок, чтобы видеть его, а, во-вторых, все меньше этого хотела.

На областных соревнованиях финал забега на восемьсот метров остался без спортивной интриги: Джулия начала выигрывать его со старта, шла в классической прямолинейной и всем понятной тактике явного подавляющего превосходства — ровно, напористо, будто флагман по морским волнам, ускоряясь на прямых после виражей и неуклонно отрываясь от соперниц. Бороться ей пришлось только с дядей Юрой, тренером Срыбных и остальными ребятами из сборной, когда после победного финиша они взялись подкидывать вверх новую чемпионку области.

После церемонии награждения, на котором Джулию одарили грамотой, никому не нужной кофеваркой и денежной премией «наличкой» в конверте, она вышла в коридор, в конце которого у раздевалки поджидал ее Эммануль.

— Привет! Ты чего здесь отираешься? — небрежно спросила Джулия, торопясь в раздевалку, потому что за ней вот-вот должен был зайти Руслан, который рвался и на соревнования «поболеть», но которому было категорически запрещено это дядей Юрой, чтобы не племянница не отвлекалась.

— Тебя жду… — начал было говорить Эммануэль. — Мне нужно кое-что спросить у тебя…

Но Джулия решительно его перебила:

— Короче!

Потом неожиданно для Эммануэль засмеялась, вспомнив то, чего он знать не мог: свою неудачную попытку полугодовой давности объясниться ему в своих чувствах, когда этот дурак всучил ей «три рубли».

— Слушай, я у тебя как-то денег занимала. Давай верну. Все равно, каждый, кто меня встречает, говорит, что я должна ему за поддержку «сколько не жалко».

— Не надо. Или, знаешь что, давай, встретимся, и тогда ты…

— Поздно будет — я все пропью. Ну, пока! Извини, но меня очень ждут.

…Про Эммануэль говорили одинаково: в основном то, что он не пропустил ни одной тренировки известной спортсменки их легкоатлетического манежа, чемпионки Джулии, и что у него, будто у иного страстного коллекционера-энтомолога, стрежнем натуры стала мечта — поймать и приручить ее девичью душу, порхающую, словно редкостная бабочка: махаон Маака, малый ночной павлиний глаз или урания мадагаскарская.

Джулия на слухи плевала, но уже отнюдь не Эммануэль всецело владел ее мыслями, причем, как у всех отлюбивших, сознание чемпионки трезво оценивало пустого бабника, и она не упускала случая высказать критические замечания в адрес плохого; постылого; похожего на Аллу Пугачеву щелкой между передними зубами; косноязычного; уродливого; простого, как загадка: «Зимой и летом — одним цветом, что это?»; примитивного, словно ответ: «Доллар!»; отвратительного; предмета насмешек многих девушек; тупого зануды — Эммануила Лобова по кличке Узколобая Эммануэль, словом, не парня, а какого-то ходячего порно.