— Эх, люди-люди… ангелы и бесы…

Бежали к трамвайной остановке.

В воздухе висела морось, предметы казались слегка размытыми. Сыро, холодно и паскудно.

— Эх, жизнь собачья…

Божий мир, для чего же ты создан? Не для того же, чтобы детей обижать?

Прижавшись щекой к стеклу, Ковалев глядел в окно, и было ему печально и хорошо, безумно печально, невыразимо хорошо. Еще немного, чуть-чуть — и страх окончательно исчезнет, растворится в любви и печали.

Никто не может уйти по своей воле. Никто не может вернуться. Не вырваться нам из бесконечности. Не разорвать цепи».

Слова, нацарапанные кем-то в подъезде, где когда-то жила Ирина Владимировна Алексеева:

Не откроет время истины:

Прошлое — как темный лес.

Нас земля возьмет нечистыми,

И очистит — для Небес.

Томск, 2004