Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 81

Стася согласилась записывать за мной, а Моне предлагалось слушать и делать замечания.

Изображая драматурга, я для пущей важности расхаживал по комнате, беспрерывно курил, время от времени делал большой глоток спиртного прямо из бутылки, постоянно жестикулировал, как кинорежиссер, изображал действие в лицах, показывал и их тоже, чем доводил женщин до истерики, особенно когда разыгрывал псевдолюбовные сцены, в которых давал понять, что они только притворяются, что любят друг друга. Я мог неожиданно остановиться и задать вопрос, достаточно ли естественна сцепа, нет ли в ней фальши и натяжки и тому подобное. Иногда, напротив, они прерывали меня, чтобы сделать замечания по поводу какого-то характера или неточности в диалоге; перебивая друг друга, они предлагали мне свои варианты, а я ловил в их словах новые намеки, версии, предположения; все мы говорили одновременно, кто во что горазд, никто ни за кем не записывал, и потому, когда, обессиленные, мы замолкали, то не могли вспомнить, кто что говорил и в какой последовательности. По мере того как мы продвигались вперед, я постепенно вводил в диктуемый текст все больше жизненной правды, больше реальности, хитроумно воссоздавал сцены, при которых никогда не присутствовал, и несказанно поражал женщин, произнося вслух их закулисные признания и описывая тайные встречи. Эти случайные попадания смущали и сбивали женщин до такой степени, что они начинали подозревать одна другую в предательстве. Или обвиняли меня в том, что я шпионю за ними и подслушиваю у дверей. А иногда недоуменно переглядывались, не помня, говорили или нет то, что я им приписывал. И все же, несмотря на то что женщинам претила моя интерпретация поступков, их возбуждала эта игра, они жаждали продолжения и словно видели себя на сцене, где разыгрывалась их жизнь. Кто бы мог устоять против такого соблазна?

До крайности возбудив любопытство женщин, я сознательно замолкал, притворившись, что у меня разболелась голова или истощилось воображение, а то и вообще заявлял, что проклятая пьеса никуда не годится и жаль тратить на нее время — надо переключаться на что-то другое. Такая перспектива приводила их в отчаяние. Чтобы задобрить меня и заставить продолжать работу, они возвращались домой, нагруженные вкусной едой и напитками. Не скупились даже на гаванские сигары.

Мы возобновляли работу, но вскоре я придумывал для женщин новую пытку, объявив, например, что со мной случилось нечто необычайное и я должен обдумать это в первую очередь. А однажды торжественно возвестил, что диктовка пьесы откладывается, потому что я нашел работу билетера. Женщины были вне себя от ярости. Через несколько дней я сообщил им, что сменил работу и теперь буду лифтером. Этот вариант вызвал у них глубокое отвращение.

Однажды утром я проснулся с твердым намерением найти наконец работу, настоящую работу. Я не представлял себе точно, какой она будет, знал только, что это должно быть нечто стоящее, важное. Бреясь, я принял решение нанести визит главе фирмы однотипных розничных магазинов и попроситься в штат. О прошлых своих занятиях умолчу, буду упирать на то, что я писатель, человек свободной профессии, жаждущий найти применение своим способностям. Много путешествовал, устал от бесконечной перемены мест, хотел бы обрести наконец пристанище, связать судьбу с перспективной компанией вроде их фирмы. (Тогда «цепочки» фирменных магазинов только создавались.) Если мне дадут шанс… Здесь я намеревался дать полную волю воображению.

Одеваясь, я оттачивал речь, которую намеревался произнести перед мистером У.Х. Хиггинботамом, президентом фирмы «Хобсон и Холбейн». (И молился, чтобы он не оказался глухим.)

Замешкавшись, я вышел позже, чем собирался, но отправился в путь, полный оптимистических предчувствий, бодрый и одетый с иголочки. Я прихватил с собой кейс Стаси, не поинтересовавшись его содержимым. Главное — выглядеть по-деловому.

Был очень холодный день, а путь предстоял неблизкий: контора фирмы располагалась недалеко от Гованус-Кэнел, в большом розничном магазине. Выйдя из троллейбуса, я перешел на бег. В подъезд я входил с пунцовыми щеками, изо рта валил пар. Пересекая темноватый вестибюль, я обратил внимание на громадное объявление, гласившее: «Бюро по найму работает до 9.30». Было уже одиннадцать. Лифтер заметил проявленный мной интерес к объявлению и не спускал с меня глаз. Когда я подошел к лифту, Он кивнул в сторону доски объявлений и спросил:

— А это читали?

— Мне не нужна работа, — ответил я. — У меня встреча с секретарем мистера Хиггинботама.

Лифтер посмотрел на меня с сомнением, но ничего не сказал. Он закрыл дверцу, и лифт медленно пополз вверх.

— Восьмой, пожалуйста.

— Я знаю. А что у вас за дело?

Лифт еле тащился, он визжал и постанывал, как рожающая свинья. Казалось, машина сознательно не торопится.

Лифтер смотрел на меня, ожидая ответа. «Ну что ему неймется? — спрашивал я себя. — Может, я ему просто не нравлюсь?»

— В двух словах не объяснить, — начал я, но, остановленный его грозным взглядом, замолчал, с трудом заставив себя не дрогнуть. — Да, — начал я речь снова, — довольно трудно в двух словах…

— Хватит! — заорал лифтер, остановив лифт между этажами. — Еще одно слово… — И он поднял руку, как бы говоря — «и я задушу вас!»

Не сомневаясь, что имею дело с психом, я молчал.

— Вы слишком много говорите, — сказал лифтер и возобновил движение лифта.

Я молча стоял, глядя прямо перед собой. На восьмом этаже лифт остановился, дверца открылась, и я пулей выскочил из кабины, словно мне дали коленом под зад.

К счастью, нужная дверь была прямо перед лифтом. Взявшись за ручку, я спиной чувствовал, как лифтер буравит меня взглядом. Появилось нехорошее предчувствие, что он собирается дождаться того момента, когда меня выбросят из кабинета, как куль с мукой. Я открыл дверь и решительно вошел. Передо мной стояла, улыбаясь, девушка.

— Мне нужно повидать мистера Хиггинботама, — сказал я. К этому времени я растерял все слова из своей потрясающей речи, а мысли бестолково путались в голове.

К моему глубокому изумлению, девушка не задала мне никаких вопросов, а только подняла телефонную трубку и тихо произнесла несколько слов. Положив трубку на рычаг, она произнесла нежнейшим голосом:

— Секретарь мистера Хиггинботама примет вас через минуту.

Вскоре появился секретарь — мужчина средних лет, приятной наружности, вежливый и любезный. Назвав свое имя, я последовал за ним к его столу, стоявшему в конце длинной комнаты, где сидело много других сотрудников. Усевшись за большой полированный стол, на котором почти ничего не было, Он жестом указал мне на стул напротив, приглашая сесть, что я и сделал, почувствовав минутное облегчение.

— Мистер Хиггинботам в настоящее время находится в Африке. Он будет отсутствовать несколько месяцев.

— Понятно, — сказал я, решив про себя, что это неплохой выход: буду напирать на то, что никому, кроме мистера Хиггинботама, рассказать о своем деле не могу. Но потом я подумал, что будет умнее попробовать немного задержаться: не исключено, что лифтер рассчитывает на мое скорое возвращение.

— Он охотится, — прибавил секретарь, присматриваясь ко мне и, видимо, прикидывая, как лучше поступить: поскорее от меня отделаться или же прощупать получше. Держался он по-прежнему любезно и, очевидно, ждал, что я открою ему цель визита.

— Понятно, — повторил я. — Очень жаль. Что ж, подожду его возвращения…

— Это вовсе не обязательно — если, конечно, у вас не личное дело. А так, даже будь он здесь, вам все равно пришлось бы сначала изложить причину визита мне. Мистер Хиггинботам — очень занятой человек, и эта фирма — только одна из его компаний. Уверяю вас, что отнесусь к вашему делу с надлежащей серьезностью.

Секретарь замолчал. Теперь был мой ход.

— Видите ли, сэр, — проговорил я нерешительно, хотя чувствовал себя несколько увереннее, — довольно непросто изложить цель моего посещения.

— Простите, — вставил он, — можно узнать, какую фирму вы представляете?

Он подался вперед, как будто ждал, что я протяну визитку.

— Я представляю сам себя… мистер Ларраби, так, кажется? Я писатель… свободный художник. Надеюсь, вас это не смущает?

— Вовсе нет!

(Думай же, думай! Выдай нечто неожиданное!)

— Может быть, вы хотите предложить свои услуги в рекламе? Но мы…

— Нет! — возразил я. — Ни в коем случае! Прекрасно понимаю, что у вас много своих специалистов в этой области. — Я слабо улыбнулся. — Нет, речь идет о вещах более общего плана… можно сказать, экспериментальных.

Тут я выдержал паузу, чувствуя себя как птица, парящая над одним и тем же местом в сомнении, стоит ли сюда садиться. Мистер Ларраби так и застыл, подавшись вперед и навострив уши, чтобы не пропустить ничего важного.

— Дело обстоит следующим образом, — возобновил я речь, не имея ни малейшего понятия, что произнесу в следующий момент. — Благодаря моей профессии я вступаю в контакт с самыми разными людьми, знакомлюсь с разными точками зрения. Иногда во время моих скитаний у меня рождаются собственные идеи… Думаю, вам понятно, что идеи писателей прагматикам подчас кажутся химерами. Но только до тех пор, пока их правоту не подтвердит сама жизнь.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 81