Михаил Николаевич что-то говорил, но Борис не слышал — он ждал Тамару.

Он слышал ее шаги в коридоре. Он ощущал волны ее запаха, когда она проходила даже мимо закрытых дверей. Потом Михаила Николаевича сменил Александр Владимирович. Он спрашивал что-то по делу, про боли, про ощущения, про дыхание…

Борис ждал Тамару.

Потом пришел Виктор Семенович.

Борис ждал Тамару.

Наконец они все ушли, наступил обед, и Тамара стала его кормить.

Он не хотел есть, но он хотел, чтобы она его кормила. И она его кормила.

А он смотрел на ее глаза и очень хотел спросить, почему она лежит в нейрохирургическом отделении. Он думал и горевал, что не оказался на ее уровне, — он не может поставить диагноз.

Она его кормила.

Она жалела, что им обоим надо быть благоразумными.

Вечером она была, как он прежде сказал, «сидячей тенью лежачего мужчины». Теперь добавил:

— У лежачего и тень должна быть лежачей.

— Помолчи. Когда стоишь, она тоже лежит на земле.

— Значит, это я твоя тень, а не ты.

— Подожди еще.

Он так и заснул рядом со своей тенью.

Когда он проснулся утром, Тамары еще не было, и никто к нему не заходил.

Потом пришла сестра и дала ему термометр.

— Скажите, пожалуйста, сколько времени?

— Десятый час.

— Почему же так поздно вы меряете температуру?

— А тут была доктор, и она не велела будить.

— Какая доктор?

— Больная. Тамара Степановна.

— А где она?

— На операцию повезли.

— Операцию?! Какую?! Почему же не подождали? Я бы после… Я бы встал, помог бы ей.

— Лежите, доктор, лежите спокойно.

— Что у нее? На чем операция?

— Лежите, доктор. Не волнуйтесь. У нее короткая прическа — быстро отрастет.