Он тихонько улыбался про себя, терпеливо вслушиваясь в тонкое биение жилок.


Утром девочка пришла на пустырь, и словно споткнувшись, прищурилась издали на своего любимца. Подхватила подол и помчалась со всех ног, немилосердно топча нежную первую травку. Острые глаза не обманули ее: среди пестрых ленточек набухли уже первые почки. 


– Я знала! Я знала, что ты жив! – Чистая детская радость плескалась горным потоком и звенела серебряными колокольчиками.

Завистливые карагачи угрюмо взирали, шепелявя голыми ветками, бессильные заглушить звонкий смех.
И почудилось им вдруг, что где-то вдали ответил маленькому колокольчику большой колокол, рассыпавшись легкой, звенящей трелью, и донесся откуда-то знакомый голос:


«Нищий, босый и голый, я – бродяга веселый,


Буду жить, буду петь и на солнце глядеть,


Сын народа любимый и судьбою хранимый,


Я смеюсь над султаном, над эмиром и ханом!


Я – Ходжа Насреддин, сам себе господин,


И скажу – не совру – никогда не умру!»