Он оскальзывался в мокрой траве. Но шел все увереннее. А тайно все-таки мечтал: «Пусть грозный голос подтвердит: „Кутерявкин, ты живой“».

По дороге ему встретился пустой целлофановый пакет. Даже хотел ногой подбить. Подумал: «Пакет. Тьфу. А земля его не осилит, даже какой-нибудь самый распобедный червь не возьмет целлофан. Так и будет валяться. Может, ветром потом снесет. Но только земле не осилить».

Поглядел на небо.

«А я живой. Иду, как трава, деревья, небо… Но интересно получается: Сам, — Кутерявкин даже про себя побоялся назвать, — Сам не осилит какой-то хреновый пакет».

Но одернул себя:

— Философ фуев. Не оглядывайся.

И еще презрительнее:

— Дурак. Ему — весна. Ему — трава. А он — нет, вокруг пустого пакета себе мозги засирает.

И требовательно сказал себе:

— Давай, Кутерявкин, шагай и шагай. Иди, коли идешь.