Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 208
На Королевской Миле органа и вовсе не слыхать — может быть, заглушает толпа; на других улицах тоже не слышно, на Каррубер-Клоуз мешают кондиционеры и вентиляторы, орган доносится лишь как невнятное бормотание. Но когда Джек вернулся в собор, Старик Уиллис обрушился на него всей своей Боэльмановой мощью. Сестра старалась изо всех сил, Джек чуть не оглох.
Как Хетер и говорила, рассказанная история — художественное преувеличение, или же действительно пьянчуге не повезло и Боэльман застал его спящим на скамье внутри собора. Главное в байке другое — Уильям Бернс специально решил сыграть на пределе громкости, чтобы все, кто находился в соборе, включая Алису и следующего органиста, вынуждены были бежать, спасая собственные уши, и ожидать конца токкаты снаружи под дождем.
— Наверное, это был один из папиных маниакально-депрессивных эпизодов, — сказала сестра Джеку. — Думаю, история именно об этом. Он выгнал твою маму под дождь, так сказать.
— У папы МДП? — спросил Джек.
— Нет, синдром навязчивых состояний, но у него случаются маниакально-депрессивные эпизоды. У тебя разве их не бывает, Джек?
— Может быть, откуда мне знать.
Хетер стала играть потише — Боэльман закончился.
— Это ария из генделевского "Соломона", — сказала она, так же тихо, как играла.
— А у тебя бывают такие эпизоды? — спросил Джек.
— Еще бы. Я то хочу всегда быть с тобой, то навсегда тебя покинуть и не видеть больше. Я хочу видеть тебя, рядом со мной, на подушке, спящим, смотреть на твои глаза утром, когда ты еще не проснулся, а я лежу рядом, жду, когда ты поднимешь веки. Я не про секс.
— Я знаю.
— Я хочу жить с тобой, никогда больше не расставаться, — продолжила Хетер.
— Я понимаю.
— А то я хочу, чтобы тебя вообще не было, чтобы папа никогда не говорил мне про тебя, не рассказывал, что у меня есть брат; не хочу больше смотреть твои фильмы, хочу, чтобы все сцены с тобой, которые я помню наизусть, вдруг исчезли из памяти, словно этих фильмов никто никогда и не снимал.
Хетер говорила и играла одновременно, но темп ускорился, орган стал звучать громче, сестре приходилось почти кричать, чтобы Джек слышал ее на фоне эха.
— Нам просто нужно больше времени провести вместе, — сказал он.
Хетер с силой обрушила руки на мануал, раздался какой-то жуткий, немузыкальный звук. Она скользнула по скамье и что было сил обняла брата за шею, прижала его к себе.
— Увидевшись с ним единожды, ты должен приходить к нему постоянно, Джек. Ты не смеешь появиться в его жизни на один миг и потом пропасть. Он любит тебя, — сказала Хетер. — Если ты сможешь ответить ему тем же, я тоже полюблю тебя. Если ты не найдешь в себе сил быть с ним, я буду вечно презирать тебя.
— Ясное дело, — сказал Джек.
Она оттолкнула его так яростно, что Джек подумал, она собирается дать ему пощечину.
— Если ты не Радужный Билли, не смей швыряться в меня его репликами! — рявкнула Хетер.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал он и протянул к ней руки; она позволила обнять себя, он поцеловал ее в щеку.
— Нет, это так не делается, сестру целуют не так, — сказала она. — Ты должен целовать меня в губы, но не как свою девушку — губы не раскрывай. Вот так, — сказала она и поцеловала его, потерлась своими сухими губами о губы Джека.
Кто бы мог подумать, что Джек Бернс будет переполнен счастьем от такого целомудренного поцелуя? Но ему было уже тридцать восемь лет, а он впервые целовал свою сестру.
Они провели ночь в Джековом номере в отеле "Балморал", заказали ужин по телефону у портье и посмотрели какой-то дрянной фильм по телевизору. В рюкзачке у Хетер оказалась зубная щетка, очень большая футболка (вместо ночной рубашки) и чистая одежда на завтра.
Она все-все спланировала заранее, даже воплощение желаний, про которые говорила Джеку в соборе, — положить его рядом, увидеть его лицо, когда он спит, увидеть, как утром он открывает глаза, а она лежит подле него, просто смотрит, ждет, когда Джек проснется.
Хетер рассказала Джеку про своего ирландского приятеля — ничего особенного; ее настоящая большая любовь был учитель музыки в Белфасте. Он был женат, и она это знала; он пообещал ей уйти от жены, но в итоге ушел от Хетер.
Джек рассказал сестре про миссис Машаду, а также про миссис Адкинс, Лию Розен и миссис Стэкпоул — тех, кто нанес ему первые травмы, тех, кто первыми оставил на нем несмываемую печать и заразил разочарованием в самом себе. Он рассказал Хетер про Эмму и про миссис Оустлер, про Клаудию и ее дочь — и про все остальное, даже про психопатку из Бенедикт-Каньон, которой слышались стоны и крики жертв банды Чарльза Мэнсона, когда дули ветры Санта-Ана.
Хетер сказала Джеку, что отдала девственность одному из учеников Уильяма, тот учился в университете, а она еще ходила в школу:
— В то время мы играли примерно на одном уровне, сейчас же я играю много лучше.
Джек рассказал Хетер, что последние пять лет главная женщина в его жизни — доктор Гарсия.
Хетер сообщила, что тратит на немецкий столько же времени, сколько на музыку (орган, флейту и фортепиано). С мамой она говорила по-немецки, потом учила немецкий в школе и университете, из-за интереса к Брамсу, а теперь у нее появился и третий повод овладеть языком по-настоящему. Если она пробудет в Эдинбурге еще два-три года, ее в любом месте оторвут с руками. Органист она уже очень хороший, за это надо сказать спасибо Джону Китчену, который взял ее в ассистенты. Так что через два-три года, если немецкий у нее будет на уровне, Хетер сможет переехать в Цюрих и найти там работу.
— А почему в Цюрих? — спросил Джек.
— Там есть университет, консерватория и какое-то неимоверное количество церквей для такого небольшого города, то есть целая куча органов. И я смогу видеть папу каждый день, а не раз в четыре—шесть недель.
— Так папа в Цюрихе?!
— А я ни разу не сказала, что он в Эдинбурге. Я сказала лишь, что твой путь к нему лежит через меня.
Джек приподнялся на локте и посмотрел сестре в лицо: улыбается, золотые волосы заткнуты за уши. Она обняла Джека за шею и подтянула его к себе — он забыл, что без очков она может видеть его лишь с очень близкого расстояния.
— Так мы едем в Цюрих? — спросил Джек.
— В этот раз ты едешь туда без меня, — сказала Хетер. — В первый раз ты должен увидеться с ним один на один.
— Как у тебя хватает денег на ежемесячные полеты в Цюрих? — спросил Джек. — Нет, ты должна позволить мне платить за это.
— Лечебница обходится в триста пятьдесят тысяч швейцарских франков в год, это примерно двести пятьдесят тысяч долларов. Если ты готов их платить, на самолет я найду денег сама. — Она уложила Джека рядом с собой на подушку. — Если ты и правда хочешь купить мне квартиру, лучше купи что-нибудь побольше сразу в Цюрихе, для нас обоих, — предложила Хетер. — Я родилась в Эдинбурге, тут мне твоя помощь не нужна.
— Да я целый дом куплю в Цюрихе! — пообещал Джек.
— Ты опять бежишь впереди паровоза, — сказала Хетер.
Он не заметил, когда она заснула, да и не знал, заснула ли. Первое, что он увидел, проснувшись, было ее лицо — ее огромные карие глаза, в паре сантиметров от него, ее крошечный нос почти касается его носа.
— Я нашла у тебя четыре седых волоса, — заявила она.
— Ну-ка, дай мне посмотреть, есть ли седина у тебя, — сказал Джек; ее волосы сверкали золотом. — Нет, пока еще нет.
— Это потому, что я счастлива — по большому счету, я имею в виду. Вот посмотри на меня — этой ночью я спала с кинозвездой, и выяснилось, что в этом нет ничего особенного! Ерунда, как сказал бы Радужный Билли.
— А для меня эта ночь очень много значит, — сказал Джек.
Хетер обняла его:
— Ну, по правде сказать, для меня она тоже очень-очень много значит.
Пока Джек мылся в душе, Хетер сходила к портье и перебронировала брату билеты — рейс из Эдинбурга в Цюрих через Амстердам, затем в Лос-Анджелес из Цюриха. Она же договорилась, что в тот же день после полудня его примут врачи санатория в Кильхберге, пять докторов и один профессор. Хетер выдала Джеку брошюрку про лечебницу с планом и фотографиями; из здания больницы открывался вид на Цюрихское озеро. Кильхберг находился на западном берегу озера — цюрихцы называли его левым берегом — в четверти часа езды от центра города.
Итак, Джек отправлялся в Швейцарию сразу после завтрака; Хетер забронировала ему номер в отеле "Шторхен".
— Может быть, "Бор-о-Лак" понравился бы тебе больше, но "Шторхен" милая гостиница и стоит прямо на берегу реки.
— Мне она отлично подойдет, — заверил Джек.
— Врачи первоклассные, я уверена, они тебе понравятся, — сказала Хетер и отвела глаза. Они сидели в отеле "Балморал" в кафе, где подают завтрак постояльцам — полно туристов, все семьи с маленькими детьми. Джек сразу понял, Хетер опять нервничает, точно так же, как вчера, во время их первой встречи. Он попытался взять ее за руку, она убрала руку.
Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 208
