Наконец Каро удалось выйти из состояния полного оцепенения. Он метнулся к двери, распахнул ее и побежал. Каро спотыкался, падал, поднимался и бежал снова, уклоняясь от тянувшихся к нему из клеток когтистых лап.

Наконец клетки остались за спиной и ужасный вой стих, но ноги не останавливались, продолжая бег. Реальность уступила место хаосу, смешались времена, иллюзорное и ощутимое, логическое и чувственное, разум и подсознание, и обезумевший Каро несся через это кошмарное измерение.

«Всякая система превращается в кошмар, если движешься быстрее или медленнее заданного ею ритма», — донесся назидательный голос.

Сместился угол преломления света, нарушились очертания предметов, бросало то в жар, то в холод. Вот снова та же улица марионеток, обитатели которой уже находились в движении. Каро увидел веревочки, дергавшие их сверху, снизу, с боков, и почувствовал, как он сам делает точно такие движения. Желая сорваться с веревок, он побежал быстрее. Веревки напряглись, натянулись, но не оборвались. «Остановись, раб Божий, куда ты несешься, очертя голову?!» — донесся голос.

— Суть ищу, суть! — завопил Каро, не сбавляя скорости.

«Ищи что-нибудь другое».

— Нет, ничего другого мне не нужно!

«Несчастный, неужели бесконечность может иметь суть?»

Голоса постепенно угасали и вместе с ними исчезали марионетки. Но город по-прежнему оставался чуждым, а улицы и люди — незнакомыми. «Наверно, лучше, когда все чуждо. Я не связан ни с кем и ни с чем, никому и ничему до меня нет дела. У меня нет ничего: ни дома, ни сына, ни прошлого, ни будущего... Меня не ждут, и я не жду никого. Чудесно!» — мысленно кричал Каро, продолжая свой безумный бег по полнейшему абсурду и желая раствориться в этом абсурде, самому превратиться в абсурд и смеяться, смеяться так, чтобы лопнуть от смеха!..

Возникшая из тьмы пара ослепивших его фар выскочила, как из засады. Каро очнулся, но остался стоять, как стоял, посреди улицы: уклоняться было поздно и бессмысленно. И возможно ли уклониться от этого?