Я взялся за латунную застежку и в нерешительности замер.

А вот интересно все-таки. Не забери я портфель из вагона, будь он найден полицейскими рядом с моим окровавленным телом — развернулся бы тогда этот сон так же или иначе?

Как знать.

Но теперь сон завершился.

Я расстегнул защелку, увидел бумаги, прочитал первую строчку на первом листе и тут же начал просыпаться.

Скорее всего, вы сами можете догадаться, что я увидел. Здесь нет никаких загадок.

ЭПИЛОГ

И вот какая мысль тревожила меня, когда я выходил из комы. Я сформулировал ее еще раньше, когда стоял на крыше восьмиэтажного здания и хотел спрыгнуть вниз: ты просыпаешься — ты умираешь.

И вот почему. Все видят сны. Все видят сны, но никто еще не смог рассказать мне, на что был похож его сон. Во всяком случае — так, чтобы я действительно понял, что они видели и чувствовали. Каждый из снов, когда-либо кем-либо виденных, принадлежит ему и только ему, он не может ни с кем им поделиться. Не может даже его вспомнить, во всяком случае — вспомнить верно и точно. Так, как это было на самом деле. Наши память и словарь не приспособлены для такой работы.

Нет, это было: вроде как я шел по лесу, только это был не лес, а скорее — ну, в общем. И мы были там с тобой, и ты говорила… Нет, это я тебе говорил, что…

Ты просыпаешься — ты умираешь.

Эта формулировка абсолютно верна. Просыпаясь, ты теряешь нить рассказа и никогда уже не можешь найти ее вновь.

Из-за момента пробуждения смерть вдруг кажется непомерно ужасной, и я хочу задержать ее, сколько возможно.

Но надолго ведь не получится. И в тот момент, когда я открываю глаза, из темных глубин моей головы на поверхность сознания пробивается еще одна выкрикнутая цепочка почти случайных слов.

ВНУТРИ ЧЕГО ПОРЯДОК СОХРАНЯЛСЯ ПОД ПОКРОВИТЕЛЬСТВОМ ПРОТИВ НОВОГО ПРОТРИ ОТ ПЫЛИ ЭТОТ ПЫТАЕТСЯ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ВСЕ ВРЕМЕНА ГОДА И ЗАЖИГАЕТ ЛАМПЫ ВОКРУГ ДЬЯВОЛЬСКОЙ СФЕРЫ ВЛИЯНИЯ ГУЛОМ ОТКЛИКАЕТСЯ

Примечания

1

Первая фраза романа Г. Мелвилла «Моби Дик» (1851).

2

Первая фраза романа Ч. Диккенса «Повесть о двух городах» (1859).

3

Первая фраза романа Дж. Остин «Гордость и предубеждение» (1813).