Малышка вдруг заливисто захохотала.

— Гляди-ка, вон как ей понравилось! — хихикнула Кымнам.

— И все же… Для меня, точнее, для нас этот район имеет большое значение.

Прикрыв слинг тонким мягким покрывалом, Чони открыла дверь магазина и направилась в районную администрацию.

Холодный воздух ворвался в магазин. Кымнам вышла помахать Чони вслед рукой. Едва та скрылась за поворотом, к магазину подъехал грузовик Ынсока.

— А все, мистер Доставщик. Поезд уехал!

Ынсок пулей вылетел из грузовика:

— Как? Куда? Неужели Чони съехала от вас?

— Хи-хи! Да нет. Говорю, ушла уже Чони в администрацию, имя нашей Хвадон давать. А чего ты так всполошился? Боишься, что ее может ветром сдуть? Напоминает тебе живущую на небесах фею?[46] Твое волнение только подтверждает, что она тебе приглянулась. И чего отрицать? — подтрунивала Кымнам со смехом.

Все-таки мало что может быть увлекательнее, чем наблюдать за чьей-то безответной любовью!

— Говорю же, это не так. Я просто яйца вам привез.

— Ага, так я и поверила. С тех пор как Чони появилась здесь, ты стабильно привозишь мне только по одной упаковке. Как это объяснить? Мало того, привозишь и утром, и вечером! К чему эти сложности, если можно сразу все отдать?

— Ох, госпожа Чон…

Довольно широкие, хоть и без двойного века, добрые глаза делали его похожим на котенка.

При этом сегодня он особенно напоминал Кымнам актера Чон Хэина.

— Ты парень видный. Давай, позови ее как-нибудь на ужин. Наша детка Хвадон с семи часов вечера до самого утра спит не просыпаясь. Ой, только в будни не получится. По вечерам Чони ходит на занятия по дизайну ногтей. Я уж пригляжу за малышкой, а ты пригласи Чони куда-нибудь да накорми чем-нибудь вкусным.

— Чем-нибудь вкусным? Хм, тогда, может, позвать ее поесть суп ёнпотхан с морскими ушками? Он полезен для здоровья.

— Пасту! Стейк! — Кымнам хлопнула недогадливого Ынсока по спине. — Мистер Доставщик, ты вообще собираешься ухаживать за Чони? Что толку, если лицо как у Чон Хэина. И голос Лим Ёнуна тебя не спасет, если в отношениях ведешь себя как евнух.

— Е… евнух? Госпожа Чон! — чуть не расплакался Ынсок.

Вскоре он покинул «Изумительный ланч», пообещав вернуться.

— Еле живой от переживаний, а упаковку яиц все же только одну оставил. Надо будет завтра еще его подразнить, хе-хе-хе! — Кымнам коварно рассмеялась на весь магазин.

О Тыль — так назвала свою дочь О Чони. Имя это, если быстро произнести, звучало похоже на Одри, и Кымнам стала звать девочку именно так.

— Привет, О Тыль! — Кымнам обняла малышку, которая язычком трогала свои молочные зубки, напоминавшие белые рисинки, и широко улыбнулась ей. — Наша Одри. Какое же красивое имя мама дала тебе! Пусть жизнь твоя будет такой же красивой, как это имя. А имя очень влияет на судьбу, моя дорогая принцесса Одри.

Кымнам присела рядом с детской ванной, в которой купалась девочка. Та радостно заулыбалась, словно почувствовав, с какой любовью и заботой сейчас глядят на нее.

— У вас так спина разболится. Говорю же, давайте я ее искупаю.

— Так вот она какая — радость нянчить внуков… У моей Мунчжон не получается завести детей, и я уж думала, что никогда не узнаю, каково это. Оказывается, можно таять от счастья, просто глядя на внученьку. Да ведь, Одри?

— И все же давайте я сама закончу с купанием. Позвольте мне. — И Чони присела на корточки рядом с Кымнам.

— Ну да, в тесноте будем сидеть! Идите давайте, дамочка, не мешайте мне тут. И вот еще! Малышку уже надо укладывать, а тебе уж бежать на занятия по дизайну ногтей. Ты же сама говорила, что скоро экзамен и поэтому даже сегодня, в субботу, придется идти на курсы. Так что не утруждай себя. Иди отдохни хоть немного. На диване вон поваляйся.

— Да я полна сил. Подвиньтесь!

— Ах вот как! Ну тогда давай вместе.

Кымнам протянула руку и, набрав пригоршню теплой воды, брызнула в лицо Чони. Та попыталась увернуться, но Кымнам снова ловко обрызгала ее, и малышка, глядя на это, захохотала. Кымнам еще несколько раз плеснула воды, и вдруг Чони склонила голову.

— Что такое? Вода попала в глаза? Дай-ка погляжу.

Глаза Чони покраснели от подступивших слез.

— Мне страшно. Что, если меня отправят в тюрьму? И тогда я опять расстанусь с Тыль. Боюсь, все это счастье разобьется на осколки. Потому что сейчас я живу, словно в сказочном сне.

— Это что у тебя за сон такой, что аж страх берет?

— Ну, это все словно ненастоящее. То, что я так счастлива. И то, что ничего ужасного со мной не происходит. Все это, бабушка, благодаря вам.

Чони медленно подняла голову и взглянула на Кымнам.

— Просила же, не зови меня так! Ох, не зря говорят: ненужные тревоги только судьбу портят. Тебя же полностью допросили на прошлой неделе. Ты же все им сказала как есть: что ставила печать, ни о чем не ведая. Судьи учтут все обстоятельства. Ну а если вдруг ты действительно отправишься туда, я не оставлю нашу Тыль. Буду все это время заботиться о ней. Так что не переживай. Донт край, окей?[47]

— Но дочка только научилась сидеть. А мне так хочется увидеть, как она встанет и как сделает первые шаги…

— Все ты увидишь. Ну а если даже и нет, велика беда. За всю жизнь еще насмотришься! Ребенку нужна не та мама, что поможет сделать первый шаг, а та, что покажет, как следует идти по жизни. Ты идешь правильной дорогой.

Проливая слезы, Чони ответила:

— Я не хочу, чтобы моя Тыль все время падала. Мне хочется самой научить ее ходить.

— Но падениям тоже нужно учиться. Тогда в следующий раз падать будет уже не так больно. И появится смелость подняться и идти дальше. Разве есть в мире хоть один человек, кто ни разу не падал?

Чони продолжала плакать, и Тыль, глядя на маму с бабушкой, наморщила личико.

— Гляди-ка, ребенок все зеркалит. Ты плачешь — и Тыль тоже. Ведь дети копируют даже наши скрытые от чужих глаз привычки. А вот если ты наберешься смелости, то и Тыль вырастет смелой девочкой. Думай об этом, и все выдержишь. Давай все-таки дождемся суда. Донт ворри, окей?[48]

— Спасибо вам, — попыталась улыбнуться Чони, сдерживая слезы.

В этот момент глядеть на нее было действительно горько.

Чони обмазала кремом лежащую на полотенце дочку, хорошенько увлажнив ее и без того мягкую кожу, после чего приступила к массажу, вращая ее коленки, похожие на две персиковые косточки. Тем временем Кымнам на кухне развела молочную смесь.

— Чони, ты что, поменяла смесь? А ей такое можно? Ты тогда написала, что от других у малышки болит живот, и я не меняла производителя.

— Соврала…

— Что?!

— Только так я могла быть уверена, что вы будете кормить ее качественной, дорогой смесью, — смущенно улыбнулась Чони.

Кымнам с удивлением взглянула на девушку. Вот это да. Как продумано! И кто кого учит жизни… Налив молоко в бутылочку, Кымнам подошла к ним.

— Я покормлю ее, а ты собирайся на курсы.

— Извините. Я непременно отплачу за вашу доброту.

— Отплатит она. Вычту у тебя немного из зарплаты в этом месяце, делов-то. Ой, дак это же уже сегодня! Совсем забыла про зарплату.

Кымнам открыла ящик кухонного гарнитура и достала оттуда конверт.

— Я и так стольким вам обязана, а тут еще зарплата. Даже не знаю, могу ли я ее принять. Спасибо вам.

— Кто трудился, тот должен получить свои честно заработанные. Но я вычла из них за еду и жилье. Ладно бы еще платила тебе кучу денег, а так… Мне только неловко от твоей благодарности.

— Спасибо, — поклонилась Чони и вышла за дверь.

Получив сертификат специалиста по дизайну ногтей, Чони планировала попасть в какой-нибудь небольшой салон и начать принимать клиентов. Теперь она была готова встать на ноги и начать совершенно новую жизнь с дочкой. Заглянув в конверт с зарплатой, Чони вынула оттуда сто девяносто тысяч вон, а затем подумала и вытащила еще десять тысяч.