Падают в мокрый снег тяжелые капли. Льется свет из чумазого, пропахшего керосином и соляркой кратковременного рая, где между двумя снеговыми походами блаженствуют трактористы — мои друзья. И в этом потоке света стоит сама красота: нежная, решительная, колючая и верная до конца. Она — полноправная героиня моей будущей книги. В этой книге не будет ничего, что бы могло считаться прошедшим: в ней вчерашний день встанет поутру вместе с новым днем, как наш самый верный друг. Разногласия с прошлым — это болезнь тех, у кого нет будущего.

— Так что же такое Берендеево царство? — повторила Тоня с той нежной настойчивостью, от которой не отмолчишься.

Я сбежал с крыльца, и мы пошли рядом.

— Берендеево царство, — заговорил я, стараясь держаться подальше от торжественного тона, который редко бывает правдивым и не располагает к искренности. — Берендеево царство — это книга о красоте и правде.

— Красота и правда! — Тоня критически посмотрела на эти два слова, прежде чем поставить их на ту же полку, где стояла посуда, на которую боязно дышать. И, мне показалось, не особенно бережно поставила: так обращаются только с предметами повседневного обихода. — Правда и красота. А тебе не кажется, что это одно и то же? Ведь одно без другого в жизни не встречается.

— Не встречается? Да, пожалуй! По крайней мере, не должно встречаться.

Мы шли по темным улицам городка, который всегда стоял на моем пути, и нас сопровождал неумолкающий разноголосый звон капели, такой неуместной в это время года — ведь зима еще только начиналась.

Пермь — Ялта

1969