Мотылеву хотелось оборвать Кузнецова и вступиться за Приходько, но он промолчал. Перед его глазами внезапно возник темный свод землянки и командиры, сидящие вплотную к Мотылеву, и Приходько между ними, ждущий приказа о том, чтобы на рубеже обороны построить дот.
И Мотылев вдруг необычайно остро ощутил ход времени — вот, война кончилась и в действие вступили новые законы, которые так же неумолимы, как неумолимы были законы войны. Как ни дорого отошедшее, как ни славна память об убитых друзьях, но прошлое не должно стоять на пути будущего…
Среди сидевших вокруг директорского стола не было ни одного из тех, кто воевал вместе с Мотылевым, но почти у каждого, как и у него, на пруди были орденские ленточки, и чутьем фронтовиков они почувствовали, что директор колеблется в своем решении, потому что этот дот ему очень дорог и он хочет сохранить его нетронутым.
— А, может быть, товарищи, мы дорогу повернем с севера в обход, — предложил старый мастер Гришин, худощавый, стареющий человек, многозначительно кивнув Кузнецову и тем самым дав ему понять, чтобы он не настаивал на своем предложении.
— Да, пожалуй, можно, — согласился с ним инженер Ермолаев, самый молодой из всех.
— Нет, — вдруг твердо произнес Мотылев. — Мы взорвем дот сегодня же… Нельзя терять время на строительство обходных дорог, когда есть прямые… Товарищ Кузнецов, готовьтесь взрывать… Вопрос решен, — добавил он, оглядев присутствующих, никто из которых не двинулся с места. — Можете быть свободны, товарищи командиры… — он тут же понял, что оговорился, улыбнулся, но ошибку не исправил…
Через час в кабинет Мотылева вошел Кузнецов и доложил, что все подготовлено к взрыву.
Мотылев осведомился, выставлено ли вокруг оцепление, все ли меры безопасности приняты, и дал распоряжение взорвать дот.
Он приоткрыл окно, чтобы взрывная волна, прокатившись по развалинам, не повредила стекол.
Холодный воздух проник в комнату, и Мотылев зябко закутался в накинутое на плечи пальто. Он смотрел вдаль, туда, где в вечерних сумерках едва виднелись очертания дота.
Прошло немного времени, и в небо взметнулось ярко-красное, ослепляющее пламя. Затем последовал короткий тупой удар взрыва.
Еще долго даль застилалась густым черным дымом. А потом дым рассеялся…
Мотылев плотно затворил окно и вернулся к столу.
Вокруг было совсем тихо. Но в его ушах еще звучал удар взрыва как последний салют другу — саперу Приходько.
1946 г.
