Слова эти совершенно не тронули Алёну. Вокруг суетились, одевались, громко разговаривали, она вдруг спохватилась, что ей тоже бы надо переодеться.

— Достань мне юбку на полке, — заглянув в купе, сказала она жалобно.

— С величайшим удовольствием. — Саша стоял на лесенке, она не видела его лица, но по голосу знала, что он улыбается.

Алёна стала переодеваться, заторопилась — вагон уже подрагивал на скрещениях путей.

В коридоре было полно пассажиров, и Саша в плаще стоял у окна.

— У тебя всё? Возьмем такси. — Он сказал это, как бы с ней вместе думая.

Алёна ответила ровным, деревянным голосом:

— Меня встретит Глеб… Иваныч.

— А-а!.. — протянул Саша, и в глазах его словно что-то захлопнулось.

Алёна слышала, как он громко и весело прощался с Марией Алексеевной и её мужем, с Павлом Егоровичем. Потом, протискиваясь с двумя большими чемоданами, в которых вёз всё, что осталось от родного дома, он, не глядя, сказал Алёне: «До свидания». У неё ком подступил к горлу, загорелось под ложечкой: «До свиданья», — что ещё могла она сказать?

Алёна, прижимая к груди чемоданчик, посмотрела в окно, вагон поравнялся с перроном, заполненным людьми. Она увидела невысокого крепкого человека в парадной морской форме — он шёл возле окна, — увидела взволнованное лицо, вдруг расцветшее в улыбке, улыбнулась в ответ и вся съежилась от ожидания…

Её толкали, она прижималась к стене, но не уходила. Попрощались и прошли попутчики. Все теснились к выходу. Высокий полный мужчина, замыкавший очередь, отступил назад. Глеб, взволнованный и чужой, оказался возле Алёны. Она протянула ему руку.

Он прижал её руку к губам, к лицу. Алёна отступила в купе, и он вошёл следом. Мягкие серые глаза с солнечной искрой уже не казались чужими.

«Всё, что было, ерунда, — сказала себе Алёна, — все было на минуточку! Ерунда!»

Она крепко обняла Глеба и, ощутив знакомый, родной запах моря, вдруг разрыдалась.

— Лена! Леночка… Случилось что-нибудь? — Хрипловатый звук его голоса успокаивал.

Алёна изо всех сил прижалась к Глебу.

— Я дура… Просто дура… Устала… Ох, до чего ты родной!..

Она подняла голову, посмотрела в милые взволнованные глаза, засмеялась и вытерла ладонями щеки.

— Поехали, Глебка, мне столько надо тебе рассказать!