Лет двадцать тому рыженькая девушка ответила ему похожее: она читает детективы, «абажает» детективы, а он, Шупеня… впрочем, впрочем себя того, каким он тогда был, ему вспоминать было мучительно. Они как раз шли по деревянной, не снесенной еще цивилизацией улочке и из-под застрехи одной избы выпал как раз воробышек. Шупеня забрался по бревнам, а рыженькая подала ему птенца голубыми, в тоненьких веснушках пальчиками.

Потом он видел ее на сцене, замечательно танцевавшую «русскую», и ладный, раскованный и замечательно же плясавший партнер по-хозяйски-мужски брал ее за нежную талию, поворачивал, вертел ею, как тому и полагалось, а после ее уже мужем, спился, говорили Шупене, в каком-то народном таком ансамбле.

А на турбазе, где они познакомились до воробушка и детективов, где вечерами у озера до тоски и чуть не до слез невыносимо пахло хвоей и влажной землей, они, незнакомые, приходили вечер за вечером к большому костру и Шупеня в каком-то светящемся ликующем страхе радовался втайне, и она тоже, он чувствовал, она тоже будто улыбалась все время про себя из-за него. И горел тот костер, и это он любил ее, как никого уж потом.

Шупеня вышел и, бухнув огромный, затюрханный жизнью рюкзак об асфальт, проводил трамвай глазами до поворота. Он и не знал, собственно, случилось ли что в отлетевшее сие мгновение или ж как обычно ничего такого особенного в жизни его опять не произошло.

Примечания

1

С. Юдин — знаменитый хирург.

2

«Звоночик» употребляется через «и» в данном случае сознательно.

3

Дорогая, уважаемая, Прекрасноликая (монг.).