— Я не бегу.
— Нет, вы бежите. Нам нужны в Выборге люди, и я могу послать вас туда с легким сердцем. И вы с легким сердцем поедете туда, потому что вы бежите от тех вопросов, которые здесь стоят перед вами. Но ведь я хочу, чтобы вы были не просто хорошим переводчиком, Ася. Я хочу, чтобы вы были мужественным человеком.
— Мне трудно.
— Знаю. Хорошим людям трудно, Ася. И чем лучше человек, тем труднее ему на свете.
Мы идем с Соколовой к Невскому. Холодная ночь сыплет мелким рассеянным дождем. В мокром асфальте расплываются огни фонарей. Соколова поднимает воротник пальто и прячет руки в карманы.
Мы долго стоим на остановке, пока не появляется вдали неверный мигающий глаз трамвая. Не мой номер. Соколова входит в пустой вагон и машет мне рукой из тепла и света. Я остаюсь одна на остановке, усыпанной желтыми неподвижными листьями.
61
Вся квартира спала. Только в нашей комнате горел свет. Тетя Муза ждала меня.
— Работаешь все? Ну можно ли так? Ты о себе подумай! Смотри, на кого похожа стала. Лицо длинное, глаза запали. Ты хоть ешь как следует. Молока попей. Сила-то, она от молока. А я заждалась, у окна стояла, караулила. Идет народ, а тебя все нет. Думаю, подожду еще немного и пойду на работу к тебе. К самому Русакову пойду.
— Нету Русакова, тетя Муза.
— Куда же он делся?
— Уехал. В Москву.
— Ну, в Москву — это недалеко.
— Шестьсот километров. Больше не хочу, тетя Муза. Напилась уже. Давайте спать ложиться.
— Ты ложись, ложись, я тебя укрою. Уж рассветать начнет скоро, а мы с тобой только еще спать…
