— Курсант был, говорите, — спросил я, — а какого училища, не помните?…

Сосед пожал плечами:

— То ли Фрунзенского, то ли инженерного. Не помню уже. Да и какое это теперь имеет значение.

— А как звали эту девушку?

— Звали ее Марина… Четыре дня я прожил у нее на аэродроме. За это время она сделала три боевых вылета, а я наблюдал, как техники проверяют готовность ее самолета. Вмешиваться в их работу не мог, но следил. Все мне казалось, что они не так делают. Я никогда не забуду этого аэродрома. Прибрежных скал. Белых чаек… А через четыре дня мы простились… Я улетел обратно. И мы условились, что после войны встретимся. — На этот раз он закурил и долго молча затягивался дымом.

— Где же она теперь? — спросил я для того, чтобы прервать затянувшееся молчание.

— Не знаю. Развела нас жизнь… У меня теперь уже жена и ребенок… Своя семья… У нее, наверное, своя.

Он пересел к себе на скамейку и откинулся к подушке. Его лица не было видно, словно он прятал его от меня. Я подумал о том, почему он рассказал мне самое сокровенное, то, что прячут обычно в самой глубине сердца — и от людей и от себя. Да, конечно, он знал, что мы расстанемся, и то, о чем подчас нельзя поведать самому близкому человеку, можно сказать спутнику, который через час уйдет навсегда.

Под утро моряк собрал свои вещи и вышел на одной из станций.