– А кто спорит, я. У некоторых на это просто не хватило бы смекалки. Федяй, радуйся, что никто ничего не потерял. Так сказать, все остались при своих.

– А вот тут ты Майков ошибаешься. Па-па весь день писал для правоохранительных органов бумагу. Хочешь узнать какую?

– Хочу, – искренне сказал Майков.

– Эта бумага – тщательный сценарий того, как ты планировал аферу. Па-па извиняется перед всеми и, поскольку больше не может нести знание этого обмана, просит привлечь тебя как главного вымогателя и организатора этого ужасного поклепа на честных творцов к суду. Относительно кражи Адели я ему рассказал. И вот что забавно, Майков, в краже ни я, ни па-па не засветились. Это твои дружки похитили бедную девушку, которая только недавно обрела своего родного папу.

Мы с радостью расскажем правосудию, как ты обманывал, шантажировал и принуждал простого художника и его сына к лжесвидетельствам, наговорам на замечательного писателя Чижевского и не менее замечательного художника Кокорева.

Ты, Майков, со всем своим умничаньем попал… На сколько лет, не знаю, не в предмете.

– Гаденыш, ты не посмеешь. Вы с со Спицыным не посмеете!

– Ой, испугал ежа голой жопой. Еще как посмеем, на нас ни одной зацепки нет. Очень хочется сделать тебе что-нибудь неприятное, не будешь впредь обзываться, делать вид, что ты круче звезд. Впрочем, выход из ситуации всегда есть.

– Чего вы хотите, Спицыны?

– Положенных нам двадцать процентов, так сказать, от упущенной выгоды. Всего навсего двадцать тысяч евриков. Мне кажется, у Чижевского задачка стояла потруднее, ты мечтал оттяпать у хорошего писателя аж сто тысяч. Майков, ау. У тебя есть двадцать тысяч евриков?! Отдай нам свои двадцать тысяч! Я уговорил Спицына подождать недельку. Слышишь, недельку. А потом мы осуществим мечту па-па. Поедем в Германию. Будем ходить по старым улочкам и наслаждаться музеями и архитектурой.

Неделя, Майков.