Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 173
сейчас в нее выстрелит, думал Сет, я своими руками его прикончу. Я вытащу его позвоночник через рот и раскрошу ему череп. Вырву пальцы, которыми он держит оружие. А если не выстрелит, желание разделаться с ним все равно никуда не исчезнет. Просто за то, что он угрожал ей.
– Миллионы лет эволюции, чтобы человек был настолько отбитым, жестоким и тупым и при этом называл себя homo sapiens? Чтобы не мог на протяжении тысяч лет организовать свою жизнь так, чтобы в ней не было войн, насилия, убийств, голода? Это называется sapiens? Процент адекватных, умных, не озлобленных и не жестоких людей среди населения планеты ничтожно мал, чтобы люди полагали себя разумным существом, вершиной эволюции. И этот процент – скорее случайное отклонение от правила, отклонение, подчеркивающее грустную статистику. Мы ведь не считаем разумными особо умных представителей фауны – за то, что они могут научиться жонглировать, ездить на велосипедах, делать селфи, рисовать на холсте или достать мобильник, упавший в море? Не считаем, конечно.
Пока на задних партах тряслись и жмурились от страха, как бы их не задела шальная пуля, предназначенная Нине, девчонка вела себя так, будто ствола с почти полным магазином в руках психа перед ее лицом просто не существовало.
Что у нее за выдержка, – думал Веласкес, сглатывая кислую слюну, – я бы уже обделался на ее месте, я бы как минимум поднял руки, чтобы защититься, а она будто не верит, что в нее могут выстрелить. Но ведь любой расстрел начинается с кого-то одного, а у Гардинера время на исходе.
Зная это, девчонка вступила с ним в полемику не для того, чтобы умолять отпустить их и никого не убивать, а чтобы психологически победить, развеяв его теорию. Наверное, прочие пути показались ей бесполезными. Она не стала тратить на них время, а другим просто не хватило духу.
– Нет, тебя я не могу убить. Ты слишком умная. Пригодишься, – прошипел Итан, но оружия не убрал, продолжая держать на мушке лоб оппонента. Он как будто спорил сам с собой и наконец пришел к конечному решению.
– Нина права, – подал голос Ридли. – Мой тренер по хоккею несколько лет внушал нам свою теорию о социальном равенстве, как он сам ее называл. Идею, в которой он был убежден, равно как в том, что вода, замерзая, превращается в лед, на котором он нас тренировал. И сейчас я услышал научное обоснование его житейских убеждений. Все сошлось. То, что слышал я, звучало гораздо проще и менее убедительно, но я все равно верил, потому что тренер был для меня всем. Он говорил: все люди на планете изначально равны как существа, но время и обстоятельства дают кому-то шансы приобретать новые качества в определенных моментах. Однако это не делает их лучше или хуже. Успешный игрок может просрать карьеру, а сидящий на скамейке запасных вдруг забьет решающий пенальти. В этих «потенциальностях» и кроется латентное равенство. Это врожденное качество, которое никогда не утрачивается, не слабеет во времени. Все остальное приобретается и теряется под влиянием внешнего мира, создавая между людьми обманчивую разницу. А разница на самом деле не в людях, а в ситуациях, в которых они оказываются в тот или иной эпизод жизни. Теперь я понял.
Нина смотрела на Сета с удивлением и каким-то новым выражением, которого он раньше на ней не видел. Кажется, ему удалось ее впечатлить. Неужели для этого нужно было оказаться в столь паршивой ситуации?
– Да вы издеваетесь, – прошипел Итан. – Сговорились, что ли? Ты, говнюк, у тебя, может, тоже пара гипотез в запасе? – злобно крикнул он Веласкесу, но тот поднял руки, будто сдается, и отрицательно покачал головой.
Итан был разбит в пух и прах и выглядел соответственно. Все понимали, что его уверенность посыпалась и закачалась, как шаткий мостик на трухлявых опорах. И чем больше он сомневался, тем больше злился. А злость делала его неуправляемым, как и любого другого человека.
– То, что я не ожидал такого отпора, еще не значит, что я не прав, – осклабился он, суетливо переводя стволом с Ридли на Дженовезе и обратно. Его новая поза демонстрировала утраченный авторитет, потерю власти над ситуацией. Он чувствовал, что с каждой секундой его боятся все меньше. Потому что ему нечего ответить Нине.
– Речь не о правоте. А о том, что мы с тобой одинаковые. Просто ты оказался в обстоятельствах, в которых я не был. И они распаковали в тебе новые качества, натолкнувшие на жестокость. Любой из нас мог оказаться на твоем месте, пусть в это и слабо верится.
– Это не жестокость! Прикончить тупых выродков, жизнь которых вращается на наркоте, бабках и беспорядочных половых связях – милосердие по отношению к человечеству. Выкупить нормальное будущее миллионов ценой жизней пары десятков моральных уродов, которым не дашь размножиться, – это справедливость.
– Нет, это самосуд. Это игра в бога!
– Религиозная система поощрений и наказаний существует для того, чтобы контролировать действия людей, внушая, будто в другом мире за поступки воздастся. Но мне не нужна концепция бога, чтобы взять на себя ответственность за содеянное. Да, теперь я немного сомневаюсь, но лучше я буду жалеть, что сделал это, чем сокрушаться, что так и не решился последовать за своими убеждениями, предал самого себя!
– Ну хорошо, хорошо, не предавай! У нас есть тезис и антитезис, давай вместе сделаем синтез и найдем какой-то компромисс? Давай вести себя как носители разума?
– Какой тут может быть компромисс, Нина? – вмешался Кейн, внимательно слушавший. – Ты понимаешь, что говоришь?! Убить половину, а вторую отпустить?
– Заткнись, Алан, – посоветовал Гардинер. – Иначе в этот раз я не промажу. Нина борется за ваши говножизни, хотя не стоило бы. Так что имей хоть каплю благодарности, мать твою. Даже я уважаю ее упрямство. Поэтому предлагаю сделку. Я не убью всех. Выпущу тех, кто сможет ответить на мои вопросы или решить задания у доски. Даю им шанс измениться или хотя бы взять в руки свою судьбу. Пусть все будут в одинаковых условиях. Этого ты добивалась?
Класс зашумел, не понимая, что Нина всего лишь пыталась тянуть время. Все были испуганы и недовольны до такой степени, что стали выкрикивать свое мнение. Инстинкт самосохранения вынуждал их не согласиться с озвученными условиями.
– Это безумие!
– Что за бред!
– Нельзя судить людей только школьными знаниям!
– Это несправедливо.
– Нина, скажи ему!
– Скажи, ведь он тебя послушает!
Но Дженовезе молчала, не зная, что делать. Не принимать же условия Итана одной, за всех остальных. Какое право она имеет?
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 173
