– Не смогу я уйти. Я должен быть здесь!

Путевод поднял на меня пронзительный взгляд. В нем было все – и раскаяние, и стремление стать лучше, а главное, просьба, почти мольба: поверь в меня, сейчас мне это очень нужно!

– Я струсил, – сказал он. – Я обидел вас, я убежал, когда нельзя было убегать. Но больше я бегать не собираюсь. Вам же нужна моя помощь? Нужна?

Я знал, как нужно было поступить. Нужно было просто оттащить его от опасности, силой заставить уйти, чтобы сберечь. А еще я знал, что не смогу поступить правильно. Это его зов, его шанс на искупление. Дома вокруг звенели от напряжения, умоляли о помощи. Город звал своего Путевода – и кто я такой, чтобы спорить с ним?

Я сжал плечо парня.

– Я с тобой.

28

Женя слушала врача, сидя в кресле, приставленном к больничной кровати. На Настю было жутко смотреть. Полупрозрачная, она лежала среди подушек, как музейный экспонат на демонстрационном стенде. Кости торчали сквозь желтоватую кожу, лицо было старушечьим – впалые глаза и щеки, иссохшие губы не до конца прикрывают зубы, кожа натянута на череп словно очень тугой чехол. Врач был уверен, что Настя не ела много месяцев, и называл слово, которое до этого Женя встречала только в женских журналах, – анорексия.

– Ей нужен покой и правильный, методичный уход. Сейчас она будет на парентеральном питании. Потом нужно будет придерживаться строгой диеты, я все подробно распишу, – говорил врач. – Еще витамины, а также процедуры…

Женя кивала, но понимала через слово. Поиски ее вымотали больше, чем казалось. Когда от существ в Театре она узнала о произошедшем с Настей, тут же стала обзванивать больницы, а потом понеслась по нужному адресу. В произошедшее ей верилось с трудом – как из пышущей здоровьем девушки можно в считанные секунды сделать ходячий скелет? Но Женя понимала: если она сейчас начнет думать еще и об этом, ее мозг просто перегреется.

Она решила так: убедиться, что с подругой все будет хорошо, подписать какие-то бумаги, если надо, и поехать дальше. Но едва Женя присела в кресло, как усталость навалилась на нее словно огромная грелка, – ее разморило, стало трудно даже поднять голову, не то что встать. Цепляясь за остатки плана, Женя решила установить будильник – час отдыха, и она продолжит поиски племянника. Достала из кармана телефон, стала закрывать сторонние приложения, чтобы не ели батарейку, – навигатор, прогноз погоды, ленту новостей. Занесла над вкладкой палец – но что-то привлекло ее внимание. Заголовок на главной странице городского портала. «Авария в новостройках: в двух домах прорвало трубы». В очередной раз повинуясь интуиции, Женя открыла главную страницу. Короткий репортаж с красноречивыми фотографиями – дома в огромных лужах грязи, по окнам и стенам каскадом течет вода. Поодаль – кучки жителей, но не видно ни «скорой», ни аварийной службы. «Задерживаются из-за плотных пробок» – сухо говорилось в тексте. Да, Женя, конечно, знала, что чем ближе Новый год, тем страшнее становятся пробки, да и последние события подлили масла в огонь. Но чтобы настолько? Она пролистала фотографии. Любительские, издание, видимо, собрало их по сети. Несколько девушек стоят в пижамах, прижавшись друг к другу и укрывшись одной курткой. Испуганный мужчина в костюме что-то объясняет другому – хмурому, стоящему в одной майке, трусах и зимних ботинках. Женщина раздает цветастые пледы людям с детьми. Сероволосый мальчик стоит рядом со старичком, держащим на замотанных руках белую кошку. Усталость убило разрядом адреналина – Женя подскочила в кресле.

– Лешка!

Женя посмотрела на Настю.

– Выкарабкивайся, Настюш! Я обязательно приеду к тебе!

И, схватив куртку, Женя выбежала из палаты. Она ринулась было к машине, но мысленный органайзер напомнил: «страшные пробки». А какому транспорту в Москве они были не страшны? Выбивая из ходившей ходуном плитки талую воду, Женя уверенно ринулась к ближайшему метро.

Жене удалось втиснуться в поезд со второй попытки. Ее зажало между женщиной в поношенной флиске, ее клетчатыми тюками и студентом, изо всех сил пытавшимся отгородиться от происходящего с помощью больших наушников.

Поезд по несколько раз за перегон останавливался в темном тоннеле, устало вздыхал при каждом отправлении, но упрямо полз от станции к станции. Женя же продолжала обновлять ленту новостей в надежде на новые подробности. Данных по-прежнему было немного, зато люди выкладывали в сеть фотографии и видеоролики, по которым можно было следить за обстановкой. Грязи и воды вокруг домов стало больше, кто-то на видео утверждал, что крен одного из домов увеличился.

– Сэкономили, небось, на всем подряд, вот сейчас и соберут урожай покойников, – проворчала женщина, искоса поглядывавшая на экран Жениного телефона.

Женя уже было хотела ответить что-то хлесткое, но тут на одном из фото снова увидела Лешу. А рядом с ним, почему-то окруженный несколькими псами, стоял мужчина в строгом черном пальто. Фото явно было сделано из окна соседнего дома – лицо мужчины было трудно разобрать, но Женя узнала бы его даже со спины. Ярослав. И если верить всему, что она узнала за последние дни, если вообще предположить, что она не сумасшедшая и все, что с ней происходит, – правда, то ее племяннику грозила большая опасность.

Поезд, с натугой провернув колеса, снова остановился на путях.

– Сохраняйте спокойствие, поезд скоро отправится, – уже в который раз повторил машинист.

Женя заозиралась по сторонам, но вокруг были только хмурые усталые лица. В каком-то приступе не то отчаяния, не то паники она схватилась за поручень.

– Город, если ты меня слышишь… Если ты можешь мне помочь, то помоги мне успеть! – прошипела она, поймав на себе недоуменный взгляд женщины с тюками.

Под поездом что-то немедленно щелкнуло.

– Будьте осторожны, поезд отправляется, – произнес машинист. Вагоны покатились вперед.

Женщина во флиске удивленно подняла брови.

* * *

В шум воды и гомон разговоров примешался лай. Хунды гоняли Теней, пытаясь оттеснить их от Домов и от людей. Тени огрызались в ответ, набрасывались на преследователей, обнаглев от сытости. Вцеплялись в морды, кусали за лапы, грызли бока, отчего «невидящим» казалось, что псы ни с того ни с сего подпрыгивают, завывая от боли, и падают на землю. Но хундов это не останавливало – они снова поднимались и бросались в бой, впиваясь клыками в полупрозрачные тела.

Леша стоял, сжав руку Каравакса, и понимал, что от того, кем столько времени пугали Хранители, его теперь отделяла только пара шагов и пара хундов. Теневой не сводил с него глаз. Это был хищный взгляд,