Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 119

§ 2 В этот день позволяется все.

§ 3 В остальные дни мы не можем притязать друг на друга.

* * *

Боюсь, что вышеупомянутая Классическая периодизация любовных отношений опускает этот этап, но давайте назовем его camp. Этот термин принадлежит Сьюзен Зонтаг и обозначает ироничное потребление, например, когда заядлые киноманы с восторгом смотрят самые что ни на есть дурные фильмы и рассказывают о своих глубоких эстетических переживаниях. Camp позволяет получать guilty pleasure, не испытывая чувства вины: он содержит в себе элемент высокомерия – или, по крайней мере, создает иллюзию контроля над ситуацией. Так и с нашим договором: благодаря ему мы могли раз в месяц предаваться любовным утехам, благодаря ему нам казалось, что все под контролем, но на самом деле он был полной глупостью.

Нам очень повезло, что Нина приехала в Брно в самом конце января, – февральский слот был еще не использован. Мы сравнили свои графики и нашли свободный выходной. Так получилось, что он выпадал на день святого Валентина, праздник, который мы раньше никогда не отмечали. Я открыл сайт скидочных купонов, на который прежде ни разу не заглядывал, и забронировал проживание для двоих по системе “все включено”. Наш февральский выходной должен был пройти в южночешской вилле, стилизованной под кинематограф Первой республики[85], где номера назывались “Гуго Гаас” и “Ладислав Пешек”, а апартаменты носили имя Адины Мандловой и Наташи Голловой. В пакет входила спа-программа в виде посещения сауны и джакузи, а сверх того еще и бутылка какого-то дешевого просекко.

Мы с Ниной встретились на полдороге, в Йиглаве, пообедали вместе и вообще вели себя, как пара, которая рассталась, но пытается сохранить дружеские отношения. Наш день наступал только завтра. За кофе я понял, что мое терпение уже лопнуло, и взял Нину за руку. Нина, отпрянув, посетовала на то, что я нарушаю договор.

Как мы дожили до такого? Понятно, что за эти годы в наших отношениях произошли перемены, в том числе в расстановке сил. Когда мы с Ниной познакомились, ей было всего двадцать и, кроме себя, у нее ничего не было. Я был старше, опытнее и обеспеченнее, и именно поэтому мне хватило ума не заострять на этом внимание. У Нины была только она сама – то есть, самое главное; все остальное ей либо предстояло со временем обрести, либо оно не играло особой роли. Иногда, сомневаясь в себе, Нина спрашивала меня, чем она замечательна и как ей надо строить жизнь, но я знал только то, что она замечательна, а чем именно, мне казалось не столь уж важным. Наверное, я занимал чересчур буддистскую позицию: ее путь – тот, по которому она решит пойти.

Ей жилось нелегко в том смысле, что к ней постоянно кто-то приставал. Наверное, именно поэтому она постепенно выработала в себе разные защитные механизмы. В Индии говорят, что павлины поедают ядовитые травы и оттого их оперение столь великолепно. Нина, конечно, бывала временами гордой, как павлин, и соответствующим образом заботилась о своих перышках, но точно не собиралась питаться никакими ядами. Едва столкнувшись с чем-то, что казалось ей ядовитым, она тут же прибегала к противоядию. Как торговые представительницы парфюмерных компаний носят с собой чемоданчики с аккуратно разложенными в них пробниками, так и у Нины всегда была под рукой портативная коллекция противоядий. Если, к примеру, ей грубил какой-нибудь бездомный, то я не испытывал к нему ничего, кроме жалости, а Нина, не колеблясь, тут же ставила его на место.

Подобным же образом она вела себя и в отношениях. Как настоящая Барбарелла, она не знала границ в применении силы, которой у нее становилось все больше и больше. Нина была достаточно умна и достаточно уважала себя, чтобы, в отличие от других красивых женщин, не злоупотреблять своей привлекательностью. Нет, она не гналась за легкой наживой, но, с другой стороны, и полностью разоружаться не собиралась. Если я (за редкими исключениями) вел себя в близких отношениях, как анархо-пацифист, или хотел себя таковым видеть, то Нина всегда находилась в состоянии боевой готовности – была способна дать резкий отпор, когда ей вдруг что-то не нравилось, или напасть первой, когда считала, что это во благо. Если я был похож на Швейцарию и сохранял нейтралитет из своих собственных, возможно, не всегда честных соображений, то Нина напоминала старую добрую Америку: все свои силы она направляла туда, где происходило что-то неприемлемое или же то, что противоречило ее интересам, а значит, тоже объявленное неприемлемым.

В общем, мне нисколько не мешало, что Нина сопротивлялась миру, который ее домогался, – мне тоже не хотелось ее ни с кем делить. Но при этом я понимал, что в близких отношениях существуют только два варианта: либо ты пользуешься властью, либо от нее отрекаешься. И тот, кто властью пользуется, любить не может.

В таких размышлениях я и провел остаток обеда. Расплатившись, мы вернулись к машине и отправились на юг. Нина не знала, куда мы едем, – это было для нее сюрпризом. Я только попросил ее взять с собой какой-нибудь наряд времен Первой республики или хотя бы украшение.

К вилле на окраине местечка Початки мы приехали почти затемно: дни еще стояли короткие. Из больших окон на тонкий снежный покров лился тусклый свет, и в сумерках сада казалось, будто вас приглашают на бал. Мы зашли внутрь, отметились у стойки регистрации, и горничная в исторической униформе сопроводила нас по скрипучей деревянной лестнице в мансарду, где находился наш номер, а точнее – номер Ладислава Пешека.

Поставив сумки на пол, мы принялись изучать свое валентинское гнездышко. Темно-зеленая двуспальная кровать из массива была расписана розами, но главной достопримечательностью оказалась обшитая деревом ванная комната, где верховодила ванна на старинных ножках. Едва горничная удалилась, Нина, не раздеваясь, забралась в эту ванну, а я тем временем принялся зачитывать ей текст из рамочки на стене: Ладислав Пешек, настоящее имя – Ладислав Пех. Выдающийся чешский актер, многолетний член драматической труппы Национального театра, театральный педагог. Родился 4 октября 1906 года в Брно в семье актеров Эмы и Ладислава Пех. В 1926 году, закончив драматическое отделение консерватории, вошел в труппу Национального театра в Брно. Тогда же в качестве псевдонима он выбрал себе девичью фамилию матери…

– Звали Пех, а псевдоним он взял Пешек? – уточнила Нина.

– Похоже на то.

– Это как в мультфильме, – отозвалась Нина. – Боб и Бобек[86], Пех и Пешек.

Я подошел к Нине и подал ей руку, чтобы она могла выбраться из ванны. Пора было идти на ужин.

Ресторан находился на первом этаже. Пол был выложен старой керамической плиткой

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 119