Аксель мотнул головой небрежно, слегка приподнимаясь, чтобы расстегнуть пуговицы на юбке. Выходило у него на удивление быстро. Крохотные металлические луны будто сами расступались перед его пальцами.

– Аксель, отпусти! Я не хочу! – Йенни дернулась, попыталась оттолкнуть Акселя ладонями. Но он одной рукой прижал ее тонкие запястья к металлическим прутьям, украшающим спинку кровати, другой продолжил снимать одежду.

Аксель пропускал все слова, все просьбы мимо ушей. В его грубых и жадных прикосновениях – желание. Глухое. Обезличенное. Немое.

Все происходящее казалось Йенни глупым, бессмысленным кошмаром. Ведь Аксель, которого она знала, ее Аксель, не мог так поступить. Но с каждой прошедшей секундой Йенни все яснее понимала, насколько реально было то, что он собирался сделать.

Когда Аксель расстегнул рубашку Йенни и стал оставлять болезненные засосы на ее шее и груди, она, парализованная от ужаса, взмолилась:

– Перестань! Что ты делаешь?! Аксель, хватит! – громкий, надрывный крик ее звучал беспомощно и жалко, заточенным лезвием вспарывал горло. В уголках глаз собрались, задрожали слезы, но у Йенни не осталось сил плакать.

– Ну брось, – выдохнул Аксель. Его пальцы заскользили по белому обнаженному животу, чтобы теперь стянуть и колготки.

Но Йенни снова попыталась вырваться.

– Пожалуйста, – проговорила Йенни задушенным шепотом. Голос ее стал почти неразличим, как будто доносился из-под толщи воды. – Умоляю тебя, перестань… Не надо… Пожалуйста, Аксель… Мне больно. Мне ужасно больно.

Аксель на мгновение замер, а потом молниеносно отстранился от Йенни, словно ему противно было к ней прикасаться. Медленно поднялся с постели. Он смотрел на нее с полминуты, молчал отрешенно, пока она пыталась запахнуть рубашку неслушающимися руками, сдерживая свои униженные всхлипы, гневные вскрики.

– Да пошла ты, – выплюнул Аксель наконец с холодной, безжалостной злостью. – Если ты считаешь, что ты единственная девушка, с которой я могу трахаться, ты очень ошибаешься. Ты вообще не представляешь, как тебе повезло, что я стал спать с тобой.

И он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Темные квадраты фотографий всколыхнулись. Йенни открыла рот в немом крике, опустошенно смотрела ему вслед. Безжизненные глаза ее – два жалких, мутных осколка – застыли на одной точке.

Холодными трясущимися пальцами она потянулась к телефону, что выпал из заднего кармана юбки, и набрала Луи. Он ответил сразу же:

– Лилу?

– Можно я приду к тебе? Мне не к кому больше идти… Я не хочу оставаться одна.

– Конечно… Хотя погоди, – послышался в трубке хриплый спросонья, взволнованный голос Луи. – Давай я приеду к тебе, потому что у меня все уже спят. Только скажи мне, что случилось?!

– Просто приходи… Пожалуйста.

Луи пришел через час.

– Я тут! Извини, что так долго. Мама услышала, что я собрался уходить, и устроила мне допрос. Пришлось соврать, что ты заболела и попросила меня приехать, так как родителей дома нет, – быстро проговорил он, разуваясь в прихожей. – Кстати, а почему входная дверь открыта?

Голоса Йенни не подала. Луи в растерянности зашагал вдоль коридора, который расстилался лентой между всеми комнатами первого этажа, но, уловив шорохи в гостиной, направился сразу же туда.

Горящий торшер отбрасывал бледный свет по всей комнате. Йенни сидела на полу, прислонившись спиной к дивану, обняв себя за колени. На ней был безразмерный вайдовый свитер, под ним – черные капроновые колготки в многочисленных стрелках и затяжках.

– Лилу? – осторожно позвал Луи, словно боялся спугнуть. Йенни перевела на него взгляд, встряхнула головой, будто очнувшись ото сна. Она поднялась на ноги, опираясь на диван, и сделала несколько шагов навстречу другу.

Луи пересек разделявшее их расстояние, заботливо прижал к себе Йенни.

– Боже, да ты вся горишь! – воскликнул он, прислонив подбородок ко лбу подруги. – Ты что, реально заболела? Меряла температуру?

Йенни покачала головой, крепче вцепившись пальцами в толстовку Луи. У Йенни было такое чувство, что, если он отойдет от нее, отпустит, она не сможет больше стоять на ногах – рухнет наземь, как сбитый самолет.

– А лекарства принимала какие-нибудь? – Ответом вновь послужило слабое безразличное покачивание головы. Луи в замешательстве отстранился от Йенни, чтобы рассмотреть ее лицо, и спросил негромким участливым голосом: – Хей, что случилось?

Как только Йенни подняла на него глаза, Луи застыл, содрогнулся. Он никогда прежде не видел такой пустоты в ее взгляде. В ее вечно светлом, веселом взгляде.

– Просто побудь рядом, пожалуйста, – попросила Йенни. Она глядела на него так, как глядят на родителей дети, умоляя не оставлять их ночью на растерзание подкроватному монстру. – Не спрашивай ни о чем, не сейчас. Прошу тебя.

– Хорошо, как скажешь… Но потом ты должна мне все объяснить.

Друзья молча опустились на диван. Луи расправил клетчатый плед и накрыл им ноги Йенни.

Та закрыла глаза. В голове, словно нарезанные кадры из фильма, прокручивались фрагменты всего, что случилось этой ночью в ее комнате. Йенни сковало болезненное душевное онемение. Она прижималась к Луи, думала о том, какими, оказывается, заботливыми и бесконечно бережными были его прикосновения, как отличались они от сегодняшних требовательных, жадных и унизительных прикосновений Акселя. К тому времени на ее запястьях и шее уже проступили синяки.

– Дело в твоих родителях? Или что-то произошло между тобой и Акселем?

Йенни отстранилась от Луи, устремила взор на свои руки, качнув головой.

– Погоди… Что это? – спросил Луи озабоченно, едва касаясь пальцами синяков на шее Йенни. Он слегка оттянул V-образный вырез на свитере, оголяя часть груди, что тоже была покрыта фиолетовыми пятнами и следами укусов. – Этого не было сегодня утром.

– Ничего, – ответила Йенни полушепотом. Она поднесла ладонь к волосам, чтобы спрятать от него засосы. – Ты сам знаешь, что это.

Но своими действиями сделала только хуже – свободный рукав кашемирового свитера скользнул вниз по руке, собрался складками у самого локтевого сгиба. Глаза Луи округлились от вида опухшего грязно-фиолетового запястья Йенни. Он осторожно взял вторую ладонь в свою, поспешно закатал рукав – Йенни зашипела от боли, когда он коснулся синяка, отдернула резко руку. Луи перевел испуганный взгляд на лицо подруги:

– А это ты как объяснишь? Йенни, я требую, чтобы ты сейчас же мне все рассказала! Это Аксель сделал?

– Ты убьешь его, – ответила она тихо, обнимая себя за плечи.

– Я все равно убью его. Но, если ты не соизволишь мне рассказать, что случилось, я убью его, не зная за что именно.

В любой другой ситуации реакция Луи рассмешила бы Йенни, но не сейчас. Ей было так больно, что казалось, будто она никогда больше не сможет улыбаться.

Луи порывисто притянул подругу к себе и, зажмурившись, поцеловал в макушку.

– Скажи, что произошло. Пожалуйста.

Йенни