Княгиня с довольным выражением лица снова села в кресло.

– Потом Аня Павлова попросила у меня разрешения сделать себе такую же форму лифа, а после неё уже и спрашивать не стали. Просто это вошло в моду, а задала её я! – рассмеялась Матильда. – И то, что тюники стали короткими, это тоже моя заслуга, – продолжала она с гордостью. – Я их постоянно укорачивала, стараясь удлинить ноги. Потом меня начали копировать другие балерины. Но сейчас пачки стали очень короткими. По-моему, это недопустимо, да и некрасиво, в конце концов, когда у балерины видны трусики, – княгиня слегка поморщилась. – Зачем? Чтобы любоваться трусиками, зрители должны идти в «Мулен Руж», а не в Гранд-опера.

В гостиную зашёл Владимир Андреевич.

– Вы уже закончили свои занятия? – расстроился он. – Какая жалость!

Володя часто заглядывал сюда, любуясь работой матери. Он видел, какое истинное наслаждение получала она от репетиций со столь талантливой ученицей, какой оказалась Леночка. Он был рад. Матильда на глазах помолодела и совсем забыла о своих болезнях, показывая па и пируэты. И это в свои восемьдесят шесть лет! Да ещё с больными ногами! Русская девушка определённо принесла в их дом счастье, которое покинуло их два года назад, после внезапной кончины отца. Теперь Владимир вновь слышал заразительный смех мамы, которую любил безмерно и которой гордился.

Глава 21

С приходом августа месяца в Париже всегда наступал мёртвый сезон. Театры закрывались, вернисажей не было, премьер в кинотеатрах тоже. Парижане покидали город и ехали отдыхать к морю. Только туристы плотным потоком продолжали прибывать самолётами и поездами со всех континентов, заполняя старинные улицы, занимая все столики в уличных кафе, бродя толпами по музеям и, конечно, забираясь на Эйфелеву башню, чтобы полюбоваться самым красивым городом Европы с высоты птичьего полёта.

В это время для Измайлова было не много работы, и он принял предложение главного редактора уйти в отпуск. С Леночкой Дмитрий виделся часто. Пользуясь своим удостоверением журналиста, он проходил вместе с ней без очереди в Лувр и другие музеи. Часто они просто гуляли по городу или заезжали в мастерские художников, с которыми Измайлов был дружен. Леночке нравилось по вечерам сидеть с ними в ресторанчиках Монмартра и слушать споры об искусстве. Она уже многое понимала в разговорах, а если что-то не понимала, то Дмитрий ей переводил. И вот теперь, когда редакция отправила его в отпуск, он решил, что хорошо бы свозить девушку на Средиземное море.

– Что ты? – растерялась она. – Это очень дорого. Я не могу позволить тебе так на меня тратиться.

– Что ты волнуешься? Это же мои деньги, – удивился он.

Дима хорошо знал, что, если бы он предложил такой вариант любой из своих прежних подружек, каждая из них сразу бы согласилась и ещё указала бы ему, в какое место хочет поехать. Никто до сих пор, кроме мамы, не беспокоился о сохранности его кошелька.

– Нет-нет, – твёрдо сказала Леночка. – Если ты хочешь, поезжай.

– Я без тебя никуда не поеду.

– Тогда будем вместе в городе, – подвела итог разговора девушка. – Совсем скоро у Вики с Сержем свадьба.

– Хорошо. Давай поедем после свадьбы.

– Я уже сказала, – упрямо повторила Савельева. – Я никуда не поеду.

На её глаза вдруг набежали слезы.

– Ты чего? – испугался Дмитрий. – Если не хочешь, не поедем. Только успокойся.

Измайлов притянул к себе девушку и нежно обнял её.

– Почему ты плачешь?

– Мне стыдно, – прошептала она. – Матильда Феликсовна меня кормит, покупает мне пуанты, ты постоянно за меня платишь. Я как нищенка! У меня ни одного франка заработанного нет. Я так не привыкла жить, – всхлипывала девушка. – А ты ещё с этой поездкой. Пойми! Она же не является жизненной необходимостью! Жить за счёт других людей очень унизительно.

– Ничего. Надо немного подождать, – утирал ей слёзы Дмитрий. – Совсем скоро ты начнёшь работать. Будешь хорошо зарабатывать, я в это верю. Всё образуется.

– Я с первой же получки куплю Матильде Феликсовне что-нибудь очень красивое, вот увидишь, – всхлипывала Леночка. – И тебе тоже куплю.

– Глупенькая, – улыбался ей Дмитрий. – Тогда от твоей зарплаты ничего не останется.

– Ну и пусть, – шмыгала она носом. – Я вам всем так благодарна! Вы такие добрые!

Слёзы лились из её изумрудных глаз потоком. В душе Измайлова нежность к девушке перелилась через край, и, не отдавая себе отчёта в том, что он делает, он стал целовать её глаза, лоб, щеки и, наконец, страстным поцелуем коснулся её губ. Леночка откликнулась, и земля поплыла под их ногами. Сколько они простояли так, обнявшись в поцелуе, они не знали. Казалось, прошла целая вечность!

– Я люблю тебя, – прошептал ей Дмитрий. – Я полюбил тебя сразу, как только увидел тогда на приёме у мэра.

– Я тоже полюбила тебя сразу, – тихо ответила Леночка. – Я так переживала после нашего разговора в холле гостиницы. Страдала оттого, что мы никогда не сможем быть вместе!

– Я тоже тогда очень страдал. Но видишь, как всё получилось! Бог помог нам!

– Ты думаешь, что Бог всегда помогает влюблённым? – улыбнулась Леночка.

– Думаю, да!

– А как же Ромео и Джульетта? Почему Бог не помог им?

– Это Шекспир придумал, – рассмеялся Дмитрий.

– А ты веришь в Бога?

– Конечно, – ответил Измайлов. – Без веры жить нельзя.

– А я не знаю, что это такое. Но порой обращаюсь к нему мысленно, когда хочу помощи. Мама моя молилась, прося Господа вернуть отца с фронта. Она всегда делала это украдкой от меня, но я знала, что она каждую ночь перед сном молится. Только отец всё равно не вернулся.

– Значит, мама верующая?

– Верующая. Ещё я знаю, что бабушка с дедушкой носили меня в церковь, когда я родилась. Мама показывала мне мой крестильный крестик. Он лежит в Москве в коробочке на комоде. Только я его, конечно, никогда не носила. Это запрещено. И вообще к верующим людям в нашей стране относятся плохо. Действующих церквей почти нет. В них либо склады, либо учреждения какие-нибудь, а многие снесли.

– Это чудовищно, – сказал Дмитрий. – А вот то, что ты у нас крещёная, это очень хорошо. Завтра же купим тебе крестик в нашей русской церкви Александра Невского, и ты будешь его носить.

– С удовольствием, – улыбнулась девушка. – Такой подарок