Когда мама ушла готовить ужин, в зале повисла тревожная тишина. Только диктор орал в телевизоре. Скука смертная, как взрослые ее терпят? Мишка покатил машинку за мамой, боднул головой дверь. Мамины ноги сверкнули и исчезли в кухне. Она даже не догадывалась, как сильно стучит пятками по полу, когда ходит. По этим звукам он ее всегда узнавал.

В этот раз Мишка не поехал за ней, свернул направо, посигналил возле лестницы на второй этаж и заехал задом в прачечную. Объехал, изобразив визг тормозов, сумку на полу. Заехал под кровать, представив, что наступила ночь и он едет через лес с зажженными фарами. Прижался щекой к прохладному полу, колкому от крошек, зевнул долго и мучительно. Уснул.

***

Отец пыхтел как паровоз, поднимаясь по лестнице.

«Курить бы ему бросить, – с досадой подумал Митя. – Молодой, всего-то сорок пять, а уже старик стариком».

Они прошли по коридору с семейными фотографиями на стенах. В первой комнате направо когда-то жил он. Сейчас там старшая сестра с мужем. На следующей двери слева был приколот бутон искусственного пиона. Отец вошел туда, Митя за ним. Окна выходили на участок. Несколько грядок было отведено под зелень, остальное утопало в сорняках. Повсюду огромными грибами валялись автомобильные воздушные фильтры, у забора ржавел остов уазика. За домами поблескивало болото. Отец открыл раму окна и сел боком на подоконник. Митя прислонился к стене рядом. Сигаретный дым красиво закрутился в воздухе и унесся вверх.

– Ну? – спросил отец.

– Дашь мне свою машину на завтра?

Отец даже поперхнулся дымом.

– А что с твоей не так? – спросил, откашлявшись.

– Не могу на нее положиться, разболталась вся. А нам до Омска ехать…

– И дальше что? – спросил отец.

– Мы с Лерой полетим в Москву, я буду там фильмы снимать.

– С машиной что?

– Машину в Омске оставлю. Помнишь, мы ездили на автомобильный рынок? Там припаркуюсь, возле кафе. Пусть Петя потом заберет. Вернет тебе, а мою «дэу» может себе забрать.

– Ничего себе ты гроссмейстер! – присвистнул отец. – Все уже, значит, решил?

– Я подумал, так всем будет хорошо, – сказал Митя.

– Ну, тогда пусть Петька и едет с тобой до Омска. Вот вернется завтра от своих – и езжайте. Довезет вас до аэропорта, на самолет посадит и обратно вернется. Логично?

– А ведь это отличная идея!

– Знаешь, Митька, – с казал отец, щелчком отправляя окурок в сторону уазика, – мне не нравится, как ты живешь. Я не поддержал твоего увлечения медициной. Теперь ты второй год вон с видеокамерой носишься, медицина побоку. Заявляешься с девушкой… не нашей, – отец повернулся к Мите, прищурился оценивающе. – Но яйца у тебя есть. В этом ты весь в меня, сын. Прешь напролом, не спрашивая и не сомневаясь. Делаешь то, что считаешь правильным. Не знаю, к чему это тебя приведет. Но мешать не буду, смысла не вижу. Мать только пожалей, тяжело ей… А сейчас иди. Утром решим.

– Спасибо, батя!

***

Когда из кармана раздался звонок телефона, Дэн чуть язык не прикусил. Не ожидал. Звонили из Москвы.

– Здорово, Дэн! – заорал Лёха. – Есть новости!

Как всегда, он с первых же слов брал быка за рога.

– Тише ты! – Дэн встал с дивана и вышел в коридор. Лера проводила его долгим взглядом. – Ну, что там у тебя?

– Новости – супер! Когда там ближайший рейс? – затараторил Лёха. – Ты срочно нужен в Москве!

Дэн тихо засмеялся и не смог остановиться. Все представилось ему теперь в совершенно другом свете.

– Ты чего, под кайфом там, что ли?

Дэн умудрился выдавить сквозь смех:

– Нет. Прости… Не до этого сейчас…

– Что значит – не до этого? Ну ты даешь! Ржет еще! Помнишь, я про продюсера говорил?

– Ну…

– Он в восторге от нашей записи! Прикинь! Будем альбом писать!

– Послушай, – с казал Дэн, немного успокоившись, – я правда не знаю, когда смогу приехать. И смогу ли вообще… Ты там сам все разруливай.

– Как это? – опешил Лёха.

– Можешь пользоваться материалом. Понял?

– Нет, не понял.

Дэн прижался спиной к стене и скатился вниз. Выпрямил ноги и закрыл глаза.

– Я у тебя одну вещь хотел спросить.

– Ну… Спрашивай.

– Скажи честно, ты спал с Крис?

– Что?!

– Да ладно, я не злюсь уже. Я все знаю, мне просто важно это от тебя услышать.

Дэн представил, как на том конце провода Лёха мучительно думает, что делать. Как кусает губы. Дэну стало его жаль.

– Ладно, проехали, – сказал он. – По поводу продюсера – отличная новость, старик! Поздравляю!

– Нет, я так я не понял, ты приедешь или нет? – спросил Лёха.

– Я тебе еще позвоню. Пока, – Дэн нажал отбой и долго сидел в коридоре, слушая тихие торопливые гудки.

Глава 28

Юра спешил в Искитим. Тело ломило так, будто его впятером месили. В глазах хрустел песок, голова гудела. В нос будто клея резинового залили. Страшно захотелось пить. Хлебнуть бы кофе, но никак нельзя останавливаться. Солнце уже скатывалось к горизонту, слепило запоздалыми оранжевыми стрелами. Юра открыл бардачок и среди прочего хлама нашел солнцезащитные очки. Надел и глянул в отражение. Ну и дебил!

Юра представил, как он встает под душ, прохладная вода смывает усталость и раздражение. Не помогло. Кондиционер гонял прохладный воздух по салону, но с него лил пот, заливал глаза, морозил спину под майкой. Когда он подъехал к своему «гелендвагену», в котором ждал его Гоблин, огонь сжигал изнутри, а холод вымораживал снаружи. Он знал, к чему это приведет. Не пройдет и часа, как станет больно глотать, в мозг сквозь оглохшие уши словно ваты напихают. Он заболел.

Юра заглушил двигатель и прислушался к деревенским звукам. Шумели кусты от ветра, где-то вдалеке пульсировала электронным битом музыка, на ее фоне поскуливал пес. Юра опустил стекло пассажирской двери и крикнул в открывающееся окно гелика:

– И снова здорово, Вован!

– Заждался уже вас, – ответил Гоблин, сплюнув в траву.

– Я один, – сказал Юра, – пока. У тебя что?

– Обычный день в таборе. Слышь, уже бухают.

Юра присмотрелся к капоту «гелендвагена». Скривился:

– Загонял ты мой гелик. Помял вон всего!

– Слушай, был бы я на своей машине, догнал бы сучку!

– Все знают, что неумелому танцору мешает.

Гоблин махнул рукой раздраженно, спросил:

– Что дальше?

– Скоро вся братва