Джудит вновь смерила взглядом его постройневшее тело.

— И теперь мы подбираемся к вопросу «почему». Видите ли, ваша история трагична, хотя это и не может служить оправданием вашему поступку. Но как ваш текущий вес послужил ответом на вопрос о том, как вы убили Джеффри, ваше прошлое объясняет, почему вы это сделали. Все ваши проблемы уходят корнями к смерти вашей матери. Вы были счастливы, жили жизнью обычного подростка, когда ваша мать заболела и умерла. Это мучительное событие для любого ребенка. Но затем ваш отец нашел другую женщину, почти сразу женился на ней и увез вас из Марлоу, заставив начать новую жизнь в Америке. Я очень вам сочувствую, должно быть, это было ужасно страшно. Новая мачеха, новая культура — если вы позволите мне поиграть в психолога, я предположу, что вы заедали свою боль. Могу представить, как вы сбегали от реальности в книги — я тоже так делала в этом возрасте. Правда, мне больше нравились детские романы вроде «Фламбардов» или «Мэлори Тауэрс», чем научная фантастика. Но в любом случае совершенно очевидно, что вы не особо наслаждались своей юностью. Как только вам исполнилось восемнадцать, вы сбежали от отца и из Америки и вернулись в Марлоу, возможно, надеясь, что это поможет вам исправить свою жизнь. Но, к сожалению, правда заключается в том, что от боли нельзя просто сбежать. Она преследует вас.

Джудит грустно улыбнулась и на мгновение замолчала, чтобы взять себя в руки.

— Но вы мечтали о том, что сделаете, когда вернетесь сюда. Вы хотели написать научно-фантастический роман и прославиться. В Марлоу даже жил местный издатель, к которому вы могли бы обратиться. Только вот Джеффри не понравилась ваша книга. Он вам отказал. И я уверена, что он не поносил вашу книгу перед другими издателями, как вы нам сказали. Просто если такой издатель, как Джеффри, вам отказал, то и другие не захотели взяться за ваш роман. Отказы сильно ранят. Всех, не только вас. И подозреваю, именно тогда ваша склонность к затворничеству переросла в нечто большее. Поверьте мне, я знаю, как это бывает: вы начинаете терять навыки общения, вы начинаете терять даже уверенность в себе. Жизнь становится куда проще, когда вы все контролируете, а перестав выходить из дома, вы взяли ее под абсолютный контроль. В Марлоу вы не стали счастливее, ваша книга не вызвала интереса у издателей, и вам пришлось основать IT-компанию, управление которой не приносило вам радости. Думаю, в глубине души вы решили, что корень всех ваших бед лежит в смерти вашей матери и в том, что вам не выпало шанса как следует с ней проститься, — к этому я еще вернусь. Но ваш гнев и разочарование начали вращаться вокруг Джеффри и его отказа. Поэтому вы писали все эти письма городскому совету. В них не было оскорблений, как в твитах Маркуса Персиваля, они не были анонимны, как угрозы Джереми, и в них не было ничего незаконного, как в воровстве Дебби, но они были полны критики. Вот только ваши действия имели непредвиденные последствия. Благодаря письмам ваше имя продолжало жить в сознании Джеффри, и однажды он решил смахнуть пыль с рукописи, которую вы отправили ему столько лет назад. Забавно, но теперь, когда погода в Британии стала одновременно жарче и дождливее, Джеффри прочел вашу рукопись и понял, что она отзывается в нем совсем иначе.

— Он считал, что моя книга — это произведение искусства, — сказал Дейв.

— Именно поэтому ваш поступок столь печален. Но правда заключается в том, что хоть вы и утратили надежду издать свой роман много лет назад, вы все еще верили, что сможете найти человека, повинного в том, что вы потеряли свою мать.

— Что вы имеете в виду под словом «потерял»?

— Вы точно знаете, что я имею в виду. Именно поэтому Джеффри должен был умереть. Но это еще не все: Джеффри должен был умереть, а София должна была сесть за это в тюрьму. Они оба должны были понести наказание.

Джудит ждала, что Дейв заговорит, но он хранил настороженное молчание.

— Ладно-ладно. Вот вам причина, по которой вы решились на убийство. Ваша мать умерла в то время, когда София отвечала за местные кладбища, верно? Я помню, как муж Бекс Колин рассказал нам, что хотя личность большинства похороненных людей удалось установить, место захоронения одного человека никто так и не сумел отыскать. Это ваша мать.

Дейв стоял, не смея пошевелиться.

— Представить не могу, насколько это ужасно — не знать, где похоронен самый важный человек в вашей жизни, родная мать. Вы не можете ее навещать, не можете почувствовать себя в безопасности в ее присутствии — это свело бы с ума любого, что уж говорить о таком эмоционально нестабильном человеке, как вы. Но в то время вы не знали, кого именно стоит в этом винить, — пока не знали. Вам было известно лишь то, что Джеффри Лашингтон в то время возглавлял подкомитет, который напутал с могилами. Но вы обронили один очень интересный комментарий в нашу первую встречу. Вы сказали, что во время встречи с Джеффри, чтобы доказать вам свои добрые намерения, он признался во всех проступках, на которые вы жаловались в своих письмах совету. И вы также проговорились, что он признался в проступках, о которых «вы даже не знали». В тот момент я заметила, что вы выглядели так, словно боялись, что сказали лишнего, но списала это на вашу нелюдимость. На самом же деле вы притихли, потому что случайно выболтали кое-что очень важное. Джеффри рассказал вам, как София напутала с могилами, — вот что значит «о чем вы даже не знали». Бедный Джеффри даже не подозревал, что в тот момент подписал себе смертный приговор. Все потому, что теперь вы могли перенести свою боль на конкретных людей. Это София виновата в том, что перепутала участки на кладбище и не вела подробных записей. Однако это была не только ее вина, так ведь? Джеффри признался, что это он поручил Софии это занятие. Они оба были виноваты, но именно на Софию вы возлагали большую ответственность. Этот разговор случился до или после того, как вы помогли ей установить оборудование в студии звукозаписи? Сомневаюсь, что вы ответите, но правда ли она сама решила нанять вас или это вы навязали ей свою кандидатуру? Мне никогда до конца не верилось, что человек настолько крупный, как вы в то время, без особых причин согласился выполнить работу, ради которой пришлось спускаться вниз под холм, а потом карабкаться