После десятиминутного ожидания Джейми был приглашен в кабинет Мотрема, без сомнения совсем не изменившийся со времен его дедушки. И хотя Вильям Мотрем проявил некое сочувствие, он дал понять, что происходящее его не касается. Но теперь Джейми знал, что может очаровать кого угодно. Он вышел из конторы, имея — в активе договоренность о свидании с секретаршей и обещание адвоката попытаться убедить лорда Грантли выделить сыну некоторое содержание.

Удача улыбнулась юноше — теперь ему каждый месяц выплачивали пять фунтов! Этой суммы едва хватало, чтобы оплатить комнату, но это было хоть что-то. «В конце концов, можно найти работу», — подумал Джейми. Но какую работу можно получить с такими отметками и без малейшего представления о том, кем ты хочешь быть?

За последующие три месяца Джейми перепробовал множество занятий. Поскольку все они были чрезвычайно приземленными, он быстро утрачивал к ним интерес и начинал пренебрегать своими обязанностями. В результате он всегда уходил, не дожидаясь, пока его уволят — это было неизбежно.

Он много раз мысленно благодарил мать за то, что во время его французских каникул она накупила ему одежды. К его удивлению, когда начинался светский сезон, он каждый год неизменно обнаруживал себя в списке приглашенных молодых людей, вращающихся вокруг юных дебютанток и их мам.

В прежние времена развод родителей, образ жизни, который вела его мать, и то, что он сам был исключен из школы, закрыли бы ему доступ в круг этих людей. Но теперь появилось новое поколение матерей, у них были деньги и честолюбивые планы относительно дочек, которые раньше считались бы никуда не годными.

Пока длился светский сезон, Джейми хорошо питался и вволю, пил. Постоянно танцуя, он поддерживал себя в хорошей физической форме. Более того, он даже кормил девушек, с которыми жил в тот или иной момент: на каждый бал он брал с собой пакетик, якобы для своего прожорливого лабрадора, и без стыда наполнял его.

Он лгал и дебютанткам, и их родителям. Работа продавцом в отделе хозтоваров в «Хэродсе» в его устах называлась должностью специалиста по связям с общественностью. Когда он работал барменом, то называл себя импортером вина, а когда подрабатывал торговым агентом, распространяя какую-то энциклопедию, то представлялся работником издательства, выпускающего учебную литературу. Пока он довольно неудачно трудился страховым агентом, продавая полисы домохозяйкам, то обычно намекал на должность в компании «Ллойдс». Его едва не разоблачили, когда, работая дворником на Оксфорд-стрит, он имел неосторожность сказать, что учится в Оксфорде, получая стипендию Родса[4].

Отец одной из девушек, наверное соображавший быстрее, чем остальные, спросил его, как такое возможно, ведь он англичанин. Джейми с перепугу даже уволился с работы.

Ему постоянно недоставало наличных. Плату за жилье он всегда вносил вовремя, поскольку много раз слышал истории о людях, которых выселили за несвоевременную оплату. Джейми все еще немало тратил на одежду, но главной причиной того, что он все-таки сводил концы с концами, была игра на скачках. В последнее время он совсем не играл в карты, ведь в его окружении это было не в моде. Однако в городе, как грибы после дождя, росли букмекерские конторы, и это искупление было слишком сильным для Джейми. Время от времени он выигрывал, что позволяло ему не терять оптимизма при проигрышах.

Он покуривал траву, но не потому, что ему очень нравилось, а потому, что это делали все вокруг. Марихуана давала приятные ощущения, но Джейми, как общительный человек, решил, что уж лучше пить, ведь наркотик превращал компанию в сборище погруженных в себя людей. Однажды он попробовал ЛСД, но так перепугался, что никогда больше не повторял попытки и абсолютно не понимал своих друзей, злоупотреблявших наркотиками.

Женщины проходили через его жизнь нескончаемым потоком. Это никогда не были дебютантки, чьи балы и вечеринки он посещал, — он не мог себе позволить водить их куда-либо. Нет, он выбирал официанток, барменш, продавщиц, начинающих моделей и актрис, надеющихся на счастливый поворот в своей карьере, — почти все они были так же стеснены в средствах, как и он. С ними было приятно иметь дело, да и вообще, хорошо быть. молодым и свободным! Модой эпохи было знакомство на одну ночь, золотым правилом — «никаких привязанностей». «Мы радуемся жизни, мы должны радоваться жизни», — витал в воздухе незримый девиз.

«Но так ли эта жизнь радостна?» — в который раз спрашивал себя Джейми. Он часто лежал ночью без сна, слушая, как его последняя пассия во сне сопит ему в плечо, ощущая себя физически насыщенным, но все равно жалея, что все прошло так заурядно. Теперь он знал, что существуют две разновидности секса — эта и другая. Другой секс у него был только с Лу. В постели соединялись не только их тела, но и их души. Испытает ли он когда-нибудь нечто подобное?

А потом он встретил Салли.

3

Лондон, осень 1992

Подлетая к Хитроу, самолет попал в воздушную яму и накренился. Джейми откинулся на спинку, поглядел на часы и изумился тому, как быстро пролетело время после взлета с аэропорта Ниццы. Копаться в прошлом было для него нехарактерно, но всю поездку он только этим и занимался. Он выглянул в иллюминатор и передернул плечами, увидев серую грязь. В ноябре Лондон — далеко не самое лучшее место на земле, и утреннее солнце над виллой Гатри уже казалось Джейми смутным сном.

Самолет замер. Джейми встал, взял свою дорожную сумку и терпеливо подождал, пока остальные пассажиры не начнут выходить из салона. Он улыбнулся при мысли о том, сколько раз он прилетал сюда, чтобы выйти через комнату для особо важных лиц, с ее символическими таможенным досмотром и паспортным контролем, с почти мгновенным появлением багажа и отсутствием назойливых зевак. Вообще-то Джейми даже любил, когда ему докучали, и терпеть не мог равнодушия. Теперь он мог делать все что угодно, не опасаясь попасть в объятия толпы поклонников — только папарацци следовали за ним в надежде заснять его пьяным или ухаживающим не за своей женой. Да и их интерес все слабел и слабел!

Джейми не ошибся: никто его не задерживал, и вскоре он с сумкой и