– Скажи, а почему ты Люсе ничего не оставила? – вдруг поинтересовалась она совершенно не в тему.

– А зачем? Люсенька в нашем случае лишнее передаточное звено. Не сомневаюсь, что она ни в чём не нуждается. Уж больно толковая, да и муж у неё, помнится, со светлой головой. А девочкам я, мне кажется, всё поровну поделила, чтоб никому не обидно было. Не гоже сёстрам ругаться и завидовать друг другу. – Светлана Петровна тяжко вздохнула, вспомнив Надьку.

– Думаешь, поровну?! – Тамара фыркнула.

– Ну, не совсем, конечно, – согласилась Светлана Петровна. – В доме моё сердце, мой генерал. Сердце своё я могу только Гале доверить. Я её немного знаю, всё-таки до пяти лет, считай, растила. Люся с мужем тогда из командировок не вылезали. Говорят, что в ребёнка до пяти лет заложишь, таким он и вырастет. А Леночку в двухлетнем возрасте от меня отлучили, в неё уже Надька чего-то вкладывала. Хотя, чего там Надька вложить может? – Светлана Петровна усмехнулась. – Это мы себе родителей не выбираем, сестёр, братьев, а уж наследников, слава Богу, выбрать сами можем. Пока не запретили. С них станется. Самое главное, мне кажется, конкретно указать, кому что. Пусть потом на меня обижаются в случае чего, а не друг на друга.

Ну, а ты чего планируешь делать, когда я кони двину?

– Ты двинь сначала. Ты, вон, блокаду пережила, не угробилась, ковид перенесла, ещё и куришь да винцо красное попиваешь. Закалённая старуха!

– Ничего, медицина наша оптимизированная нынче, практически как у спартанцев. Те со скалы стариков сбрасывали, а у нас в реанимацию отправляют. Так что, добьют, не сомневайся. Пенсионный фонд не резиновый.

– Это ты сейчас дискредитируешь лучшую в мире медицину.

– Точно, дискредитирую, – согласилась Светлана Петровна. – А ещё клевещу, если говорить по-русски. Или это тоже не по-русски? Точно! По-русски будет оговариваю.

– Да, хрен его знает нынче, что по-русски, а что нет. Без тебя мне тут делать нечего, – призналась Тамара. – Я уеду, наверное.

– Куда это?

– К теплым морям, куда ещё без визы пускают. В Тайланд, к примеру, там много наших. Буду вести растительный образ жизни, полёживать на белом песке и обнимать Землю, тогда не так страшно.

– С ума свихнёшься.

– Может, это и неплохо. Свихнусь, дети сдадут меня, куда надо.

– В реанимацию?

– В реанимацию.

Санкт-Петербург, 2025 год