Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 113

Постепенно лабиринта не стало, остался несложный узор из петель, просто не следовало подолгу задерживать на нем взгляд.

Наде нравился человек в свитере, с ним было хорошо, спокойно. Он говорил о себе: «Илья» – и смотрел на Надю ласково и выжидательно, она соглашалась: «Да», но имя не повторяла.

Все, что теперь окружало ее, представлялось ей очень важным, значительным, связанным какой-то общей мыслью. Так, тень от стула явно имела отношение к цвету неба, блик на спинке кровати – к горячему чаю в розовой чашке, изгиб ветки за окном – к пружинке, объединяющей листки маленького блокнота, в который Илья время от времени что-то записывал. А тихое жужжание телефона и резкое «да» было связано с едва доносящимся сквозь старые оконные рамы уличным шумом и с холодноватым воздухом, который по утрам Илья приносил с собой в палату.

Во время обхода молодой врач в узких очках, внимательно глядя Наде в глаза, спросил:

– Ну, как у нас дела?

– Заяц, – честно ответила Надя.

Из-за стены доносились настойчивые фортепианные аккорды.

Женский голос сначала уверенно распевался в нижнем регистре, потом, следуя за музыкой, медленно поднимался, но в который раз отставал и умолкал.

Этажом выше балагурили духовые, наперегонки играя разбитной регтайм. Труба хрипло захохотала, кого-то передразнила и вдруг разлилась знакомым блюзом.

Хлипкая фанерная дверь с надорванной афишей время от времени приоткрывалась, кто-то заглядывал, но, увидев Илью, тут же исчезал, пробормотав что-нибудь извиняющимся баском или по-девичьи ойкнув.

Леша сидел напротив Ильи, курил, часто затягивался и быстрыми щелчками стряхивал пепел в жестяную кофейную банку.

– До города километров пять оставалось, шоссе почти пустое, мимо только одна фура прошла, и все, тишина. Ехали молча, Димка даже радио выключил – девчонки на заднем сиденье спали. Вдруг – хлопок, машину развернуло, выкинуло на встречку, потом в кювет, перевернуло… Я опомнился – перед окном уже трава, кусты какие-то. Бред!

Илья скучновато кивнул:

– Ну да…

Он оглядел замусоренный хлебными крошками и сигаретным пеплом стол, несколько немытых тарелок, пару вырванных из тетради нотных листов с бурыми кругами от чашек, небрежно надорванную коробку с сахаром, и подтвердил:

– Бред.

Певица за стеной наконец распелась и теперь уверенно выводила что-то замысловатое, вкрадчивое.

Раздавив куцый окурок о край банки, Леша сцепил длинные пальцы и пожал плечами.

– Илюх, я не знаю, что еще можно было сделать. Димка сразу позвонил матери в Склиф, я – тебе…

Илья потер лоб и коротко вздохнул.

– Не обращай внимания, я не спал просто. Вы все правильно сделали. А остальные как, Вика, Димка?

Леша достал еще одну сигарету, прикурил, хмурясь и сильно втягивая щеки.

– Нормально. Абсолютно нормально. Вика только локоть ушибла.

Дверь приоткрылась, в комнату заглянула девушка в малиновой кепке, одними губами гневно спросила «Скоро?!», состроила недовольную гримасу и закрыла дверь, на секунду прищемив край длинного шарфа.

– Ладно, я пойду. – Илья поднялся. – Я тебе позвоню, когда Надьку домой заберу. Приходи.

Илья вышел на улицу, желтый куб общежития за его спиной гудел и переливался звуками, как оркестровая яма. В неподвижном сером воздухе уже явно чувствовался предзимний сиротский запах холодной земли, голых веток, отсыревших бетонных стен.

По тротуару, прямо по листьям, кое-как наклеенным на мокрый асфальт, навстречу Илье шли две девушки. Увидев его, одна ускорила шаг и быстро прошла мимо. Вторая, с черной остро-взъерошенной стрижкой, остановилась рядом, смущенно подобрав кисти рук в манжеты длинной куртки и скрестив тонкие ноги в высоких шнурованных ботинках.

– Привет.

Илья вспомнил, как Надя говорила о ней «солдат кукольной армии».

– Привет, Вика. Ну, как ты? Мне Леша сказал, что ты локоть ушибла.

– Ага, левый, – она приподняла руку, – ерунда. А как Надя?

– Надя…

Илья попытался застегнуть молнию на куртке, но что-то заело, замок не хотел сдвигаться, видимо, защемило подкладку. Простой и ясный ответ, такой, чтобы легко сообщить, попрощаться и пойти дальше, никак не складывался.

– Она пока не разговаривает, – сказал Илья, – в остальном все неплохо.

Молния неожиданно подалась и застегнулась.

Девушка молчала, недоуменно уставившись на Илью густо обведенными коричневыми глазами.

Он торопливо добавил:

– То есть она реагирует, только немного замедленно, и отвечает «да» – «нет».

Вика, глядя себе под ноги, медленно пошла рядом с Ильей.

– А что врачи говорят?

– Говорят, что состояние почти в границах нормы, то есть, фактически, она восстанавливается. Обещают, что и речь постепенно вернется… Странно все это, – продолжал Илья, – вроде и травма не такая серьезная. Не могу понять…

Он остановился. Вика наступила на желудь и аккуратно, до тихого хруста, надавила.

– Знаешь, – сказала она, – я тогда сквозь сон как будто поняла, что сейчас перевернемся, вся сжалась и куртку на голову натянула. Димка потом сказал: «Молодец, сгруппировалась, как надо».

– Ты же солдат, – улыбнулся Илья.

– Кукольной армии, – вздохнула в ответ Вика.

– А как прошел день, можешь рассказать?

– Могу, конечно. Примерно в половине третьего приехали во Владимир. Созвонились с однокурсником, Мишкой Шацким. Оставили машину возле его дома и пошли гулять. Такая погода была – ни ветерка, все желтое. Давай я тебе скину фотки на почту?

– Нет, не надо. А потом?

– Потом… Часа два сидели в кофейне, просто разговаривали. А вечером Шацкий повел нас слушать концерт. Представляешь: небольшой зал, беленые каменные стены, высокий свод – настоящая храмовая акустика! Детский хор пел Чеснокова, духовные композиции. Народу было много, Надю оттеснили в сторону, мы ее даже ненадолго потеряли из виду. Когда вышли, на улице было уже темно. Купили шоколад, воду, бутерброды и поехали обратно. Все.

– Понятно. Вернее, ничего мне не понятно, но спасибо тебе. – Илья достал из кармана ключи от машины, открыл дверь. – Я уже Леше сказал, в конце недели хочу Надьку домой забрать, если врач разрешит. Приедешь?

– Конечно приеду. Ну, пока?

– Пока.

Вика пошла к общежитию, но вдруг вернулась, достала из сумки диск, протянула Илье: «Вот. Это я там купила, после концерта», – и быстро зашагала прочь.

Про этот диск Илья вспомнил, когда стоял в пробке на Лубянке.

Включил, услышав детский хор – усмехнулся, но музыка, вначале едва слышная, медленно и спокойно окрепла, проникла прохладными иглами в каждую клетку, тронула что-то глубоко спрятанное, то самое, до которого дела никому не должно быть, соединила автомобильный поток с желтовато-серым небом. Потемнело; вдруг косо полетели белые точки, в море красных огоньков, заполнивших площадь, появилось какое-то течение, сначала только с одной стороны, потом рядом.

Что там пел этот мальчик, бережно выговаривая слова молитвы, по-детски переводя дыхание между фразами? Да откуда, откуда у него эта кротость, что он знает об этом! Что для него эта «жертва вечерняя»? Как будто поет из тех высот, где все ясно, правильно и неизбежно, и всему есть смысл, только вот Надька об этом

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 113