– А где ваша жена, господин Головатый, или заверенное заявление от неё об отказе на часть собственности? Один вы не имеете права распоряжаться квартирой.

Покупательница изумилась ещё сильнее: – Штамп в паспорте и молчали?!

– Да мы уже много лет, как разъехались, я даже не знаю, где она, – оправдывался виновник нелепой ситуации.

– А на дурака вроде не похож, – зло бросила москвичка и выбежала на улицу, где разгневалась окончательно: солнечное утро безо всякого перехода сменилось проливным дождём, с горы по дорогам и ложбинам низвергались бурные грязевые потоки. Такси она отпустила, а нового тут не поймаешь. Вышедший следом Захар раскрыл над нею зонтик.

Приезжая удивляться устала, но всё-таки спросила: – Откуда рояль в кустах?

– Сейчас поздняя весна, погода меняется по три раза на дню. Пошли на автобусную остановку.

До гостиницы добрались насквозь мокрые, у москвички от холода стучали зубы. Захар с усилием стянул с неё набухшие от воды узкие джинсы и, пока она принимала горячий душ, заказал бутылку коньяка. Чтобы не подхватить воспаление лёгких, они выпили всё до дна без закуски и оказались в объятиях друг у друга. Луиза в последнее время из-за нездоровья редко его к себе подпускала, а тут – роскошная столичная дама, смотрит загадочно, если не призывно, и пахнет незнакомо. Вдохнул казак французский аромат, гормоны заиграли, голова закружилась, а сердце выдало систолу. И почувствовал он лёгкое свободное счастье. Исходило ли оно от женщины или возникло благодаря стечению обстоятельств, неизвестно, но такое острое удовольствие Захар уже и не помнил, когда получал. Может, и никогда.

Так бывает: живёшь с постоянной спутницей, вполне довольный её телом и духом, и вдруг – мимоходом, мимолётом – рядом окажется случайная женщина, от запаха которой затрепещут ноздри и накроёт понимание, что вот она, половинка, назначенная тебе небом, одна лишь способная подарить мгновения восторга, но что-то не сложилось, на развилке жизненного пути судьба повернула не в ту сторону, поворот остался далеко позади, и теперь уже ничего не вернёшь.

Партнёрша выглядела довольной, однако Захар на всякий случай сказал осторожно:

– Извиняй, Аркадьевна.

Та глянула вскользь на чужие волосатые ноги и поинтересовалась:

– А есть за что? По-моему, ты был на высоте.

– Вдруг муж прознает.

– Во-первых, не узнает…

– А во-вторых?

– И во-вторых не узнает.

– Он у тебя справный?

– Не жалуюсь.

– А чего изменяешь?

– Чтобы чувствовать себя с ним наравне.

– Ходит налево?

– Не знаю. Скорее всего. Как все нормальные мужья.

– Здоровый бугай, по телеку видел, а квартиру покупать послал жену.

– За всё приходится платить. Вы, мужчины, эгоисты. Хочешь быть счастливой – надо идти на компромиссы, а для утешения завести тайный сейф с любимыми игрушками, вроде этой.

И москвичка похлопала по одеялу.

– Ты смелая, – с уважением произнёс Захар.

Она уточнила:

– Я сильная, иначе не выгребла бы из растоптанного детства. Но хватит болтать. Вот тебе тысяча долларов, ищи свою жену и разводись. А я завтра улечу и буду ждать твоего звонка.

Жеребцову Захар нашёл у родителей в Ставрополе. Когда ехал, думал, что она будет возражать, пытаться сделать ему больно. Но перед ним стояла преуспевающая, самоуверенная бизнес-леди в строгом брючном костюме, без косметики. Внимательно прочла бумаги и сразу подписала. Захар глянул в волоокие глаза и ничего там не прочёл, даже грусти. С трудом представил, что эта женщина когда-то была ему близка. Но девочка… Он замешкался.

– Что-то ещё? – спросила бывшая жена. – Я хотел бы видеть дочь.

– Что хотел, ты уже получил. А дочери у тебя нет. Отвергнутый отец нервно сглотнул.

– Ну, тогда до свидания.

– Какого ещё свидания? – снисходительно улыбнулась Ольга. – Прощай.

Вернувшись в Хосту, Захар отзвонился в Москву.

– О кей, – коротко сказала Елена Аркадьевна.

Оформлять сделку с квартирой неожиданно прилетел сам футболист. Узнать у него, где супруга, повар не решился. Да и зачем? Деньги он получил и, уладив окончательно городские дела, устремился за лучшей жизнью.

6

На Кубани устроились даже удачнее, чем Захар мог себе представить. Ладный, просторный дом, хозяйство отменное, на скотном дворе – разная домашняя живность, вызывавшая у него безудержную нежность, особенно корова с телятами и молодая кобылка. Тешили сердце пышная зелень сада и огорода, длинные виноградные шпалеры, прохлада горной речки с бочагами, где степенно ходила непуганная рыба, а за ночь в вершу набивались раки.

В конце участка, на высоком берегу, огромная крона серебристого тополя служила беседкой, под ним стояли плетёные из ивняка кресла и стол. Здесь владелец усадьбы встречал новых друзей, у которых перенимал казачьи привычки. Пили терпкое, не до конца перебродившее вино за успехи, за светлое будущее.

Смолоду Захар шёл чужой дорогой, но переломил судьбу через колено и начал всё заново. Хотелось жить интересно и красиво. В голову не приходило, что когда-нибудь эта жизнь для него закончится. Старость и смерть, конечно, никто не отменял, но они ещё далеко, когда придут, тогда и соображать будем, а пока руки рвались к работе.

Закупив нужную технику, новоявленный член местного казачьего общества засеял пахотную землю кукурузой и подсолнечником, а для себя, немного, пшеничкой, гречишкой, овсом и луговыми травами. Когда первый урожай еле вместился в сарай и под просторный навес, от возбуждения не мог заснуть. На рынок ездил только продавать, ничего, кроме семян и удобрений, не покупал – всё имелось своё. Правда, приходилось нанимать сезонных работников собирать плоды, опрыскивать виноградную лозу и варить сыр, он и сам участвовал во всех процессах, быстро обучаясь веками отработанным приёмам. Хотя через несколько лет объём работ пришлось сократить из-за трудностей сбыта, радость от возможностей и полноты сделанного, восторженное отношение к земле и сельскому образу жизни готовы были прилепиться к Захару навсегда. Но не прилепились. Всё сбылось, как он хотел, кроме одного.

Среди этого пиршества красок, запахов, ощущений – в длинной юбке и бесформенной просторной блузе бесполезно ходила Луиза, не вписываясь в пейзаж. Глаз художника фиксировал дисгармонию чётко, но мысли летели мимо, пугаясь остановиться и обозначить причину, которая способна свести на нет все достижения. В последнее время его спутница заметно переменилась, лицо потеряло цвет, груди обвисли, только волосы оставались прежними – тяжёлые, блестящие, как вороново крыло. Она всё чаще болела, куксилась, хозяйством почти не занималась, спала днём и оживлялась, только когда ездила в Хосту на свидание к сыну.

Юрочка жил в новой квартире, в институте не продержался и года, на предназначенные для учёбы деньги купил автомобиль и заделался таксистом.

– Не сердись, – просила Захара подурневшая Лу.

Тот только