class="p1">Резко развернувшись, Майя пошла прочь. Галка не поспевала за ней. Отовсюду слышались голоса: детские, взрослые, разные. Кто-то плакал, кто-то выл, стонал, причитал. Один мальчик маленький у могилы сидел, на конфеты да печенье глазел, а взять их никак не получалось. Он заскулил тихонечко, потом зарыдал в голос, вскочил, начал бегать, орать. Это для живых на кладбище спокойно, тихо, пустынно. А для таких, как Галка, неприкаянных, оно хуже любой ярмарки, любого базара было. Она начала изо всех сил перебирать ногами, но за сестрой все равно не поспевала. Спина той удалялась, пока совсем не скрылась из виду. Галке стало трудно шагать. Глубокие раны в ногах кровоточили, болели, казалось, вот-вот лопнут. Она не знала, куда идти, не помнила дорогу до дома. «Надо зайти погреться», – подумала. Но сколько бы ни открывали живые люди дверей киосков с цветами, зайти мертвые не могли. Так и толпились серые сгустки у дверей. Не было им входа. Галке тоже. Но и туда, где холодно она возвращаться не хотела, сколько бы ни звали ее, сколько не уговаривали.

Так и ходит Галка по свету. Ждет, надеется. Может, опять Майка ее позовет, потребует. А может, и кому другому она понадобится. Подождать надо. Все лучше, чем думать, работать над ошибками.