А с ней как? Ее-то он знает? Оливию одолели сомнения, а вместе с ними нахлынули сожаления. Где же он прячется? Фасад часовни тоже сверкал в лучах солнца. Ее внимание привлекла собака у входа. Прозак послушно караулил и своим присутствием указывал ей правильный путь. Она погладила его по голове, благодаря, и перешагнула порог. Сразу почувствовала прохладу и положила ладони на плечи, чтобы согреться. Мужчина стоял спиной к ней, лицом к хорам. Услышав ее шаги, он медленно обернулся, держа в руке свечу. Это было единственное световое пятнышко в полумраке.

– Добрый вечер, – не очень уверенно обратилась она к нему.

– Добрый вечер.

Прозвучавший в церкви низкий голос притянул ее к нему, а он как будто удивился, даже смутился при виде Оливии. Еще ей показалось, что она ему помешала.

– Что ты делаешь?

– Ничего… Размышляю. – Он воткнул свечу в песок рядом с другой, тоже зажженной.

Это действие его поглотило, и он вперился взглядом в танцующее перед ним пламя. Помещение наполнял запах воска, смешанный с ладаном. А еще тишина, которая обескураживала и одновременно умиротворяла. Оливия сообразила, что совсем его не знает. Ей ничего не известно о том, что он думает, во что верит. И она поняла, что он не похож ни на кого другого. У него свои тайны, и он полон нежности вопреки тому, что выглядит, как пират.

– Я тоже люблю сюда приходить, – призналась она, чтобы он почувствовал себя увереннее. – Это место принадлежит всем, даже тем, кто не верит в Бога.

– Оно вне времени, – добавил он, закрывая спичечный коробок. – Во всех церквях и храмах, которые я посещал в разных странах, всегда были свечи. Религия роли не играет, как и местная культура, свечи – нечто общечеловеческое, и они меня гипнотизируют.

– Вроде бы жены моряков зажигали их, когда мужья уходили в море, чтобы те могли найти дорогу домой.

Алексис перевел взгляд на прикрепленную к стене табличку обетного дара со словом «спасибо», написанным золотыми буквами.

– У всех свои причины, – уклончиво ответил он, а потом сменил тему. – Прошлой ночью скончался наш пациент из Кермарьо. Жена говорит, он не страдал.

– Я зайду к ней, когда Роза выздоровеет.

– Не думал, что он проживет так долго… Стоит представить себе, что Джо ушел до него, и жизнь начинает казаться абсурдной.

Она в этот момент подумала ровно то же и удивилась, что он выразил словами ее беззвучные мысли. Ее осенила догадка:

– Эти свечи для них?

– Нет… А может, да. Я об этом не думал.

Он опустил глаза, и ей захотелось сжать его в объятиях. Она подавила это неожиданное желание.

– Знаешь… Ян сказал насчет Розы то же, что и ты.

– Ты сомневалась во мне?

– Нет. Никогда… Я никогда не сомневалась.

– Тем лучше.

Алексис поймал ее взгляд и впился в него с такой силой, что ей показалось, будто ее раздели. Она задрожала. Все сильнее и сильнее. Неконтролируемые спазмы, которые он попытался остановить, набросив ей на плечи свою куртку.

– Извини меня за прошлую ночь, – едва слышно прошептала она. – Я испугалась.

– Чего?

– Что потеряю ее… Испугалась тебя, себя. Испугалась всего.

Несколько шагов – и Оливия очутилась в его объятиях. Она почувствовала тепло прижавшегося к ней тела, и положила голову ему на грудь. Слезы потекли сами собой, она даже не заметила, что плачет. Словно ей нужно было выплеснуть избыток эмоций. Он погладил ее волосы, провел пальцами по спине.

– Знаешь, ты можешь мне доверять.

– Да, знаю…

Оливия хотела, чтобы объятие длилось и длилось. Хотела навсегда остаться в этой позе. Застыть вне времени. Ни о чем не думать. И когда его рука остановилась, она запаниковала:

– Алексис, пожалуйста.

– Ты о чем?

– Останься…

Она произнесла это слово, не раздумывая. Оно значило все и в то же время ничего. Остаться где? В этой часовне еще на несколько минут? На острове навсегда? Не только она, но и он вроде бы не понял. А свечи продолжали гореть, и расплавленный воск стирал ее просьбу.

– Ян, наверное, ждет нас, – прервала она молчание. – Пора возвращаться.

Разжимая объятие, она постаралась принять самый равнодушный, самый безучастный вид, но у нее ничего не получилось. Алексис прижал ее к себе, впился в ее губы, и это был самый долгий поцелуй в ее жизни. Утонченная мука, которую она постаралась протянуть как можно дольше, пока не станет совсем-совсем темно. Полная тьма. И пока обеспокоенная собака не примется лаять. Спустя несколько минут она почувствовала, что Алексис улыбается, не отрывая своих губ от ее, а потом услышала шепот:

– Вот теперь я согласен вернуться…

Глава 35

– Здравствуйте, я пришла на прием по совету дока. Я его хорошо знаю, он мой сосед в Керларе. Он сказал, что ничем больше не может мне помочь…

– Но рассчитывает на временного работника, который решит вашу проблему, – с кривой ухмылкой перебил Алексис, продолжая вертеть в руке шариковую ручку.

– Точно! Он говорил вам обо мне?

– Нет, не так чтобы… Но Ян обожает нахваливать мои таланты! – Врач попытался угадать, с каким вызовом столкнется на этот раз.

Став секретарем, его предшественник развлекался, строя ему каверзы и делая вид, что он ни при чем. Поэтому его немного обеспокоили воодушевленные лица супружеской пары, сидящей напротив. Только бы Ян не подарил им фальшивую надежду!

– Вроде бы вы написали диссертацию по запорам и даже разработали шкалу разных типов… Ну, вы знаете…

– Нет.

– Шкалу разных типов кала.

Алексис откинулся на спинку кресла и выронил ручку.

– Ян всегда немного преувеличивает.

– Разве не вы изобрели Бристольскую шкалу стула?

– Нет, мне жаль, что приходится вас разочаровывать.

– В любом случае я распечатала схему с рисунками, – объявила женщина, не смутившись, вынула из сумки лист бумаги и развернула его. – Я могу вам объяснить, где я нахожусь на Бристольской шкале… Вот, смотрите. Я где-то между типом один, отдельные жесткие куски, похожие на орехи, и типом два, колбасовидный комковатый кал… Точнее, в разные дни по-разному.

Ее муж ткнул пальцем в рисунок и счел нужным добавить:

– Э-э-э, по-моему, скорее тип два… Во всяком случае, в одном можно быть твердо уверенными: стул никогда не бывает жидким.

Эта информация лишила Алексиса дара речи, и он принялся покачивать головой из стороны в сторону в поисках наиболее подходящего ответа.

– Интересно… Значит, у вас запор!

– До ушей, да! – воскликнули они хором.

– И я полагаю, что вы уже