Джейми обладал одной чертой, чрезвычайно полезной для человека, чей доход в последние годы был связан главным образом с азартными играми: простодушный взгляд его голубых глаз часто обманывал тех, кто его не знал. Эти люди сначала принимали его за недалекого, туповатого любителя побросать карты, но потом, когда он очищал их карманы от денег, обычно очень сожалели о своем заблуждении.

Некоторое время он лежал на спине, заложив руки за голову, и изучал потолок «Странный тип этот Гатри», — думал он. С такими-то деньгами и приходить в не меньшее, чем сам Джейми, возбуждение по поводу его выигрышей! Для Гатри эти суммы были просто ничем. А эта охота за кладом? Подумать только, эликсир жизни! Его просто не существует, и рассказывать о нем могут только шарлатаны, но Гатри, без сомнения, не принадлежал к ним — ему это было просто не нужно.

Не поворачивая головы, Джейми нащупал на тумбочке пачку сигарет. Взяв одну, он подкурил ее от золотой зажигалки «Данхил» — единственной из принадлежащих ему вещей, ни разу не побывавшей в ломбарде. Глубоко затянувшись, он некоторое время смаковал легкое головокружение, которое давала первая утренняя сигарета. Так в какую игру играет Гатри?

Может, ему нужны деньги? Вряд ли, у него их куры не клюют.

Или он хочет выставить их идиотами? Также маловероятно, Гатри не был злым человеком.

Тогда, наверное, его привлекает сама игра? Джейми обдумал эту мысль и решил, что она весьма правдоподобна. Но что тогда? Ни Дитер, ни Уолт не относились к тому типу людей, с которыми Джейми хотелось бы поиграть в какие-то игры, — по крайней мере, если они проиграют. Уолт был известен всему миру безжалостностью, с какой он вел свои дела. Нечто подобное присутствовало и в Дитере: Джейми подозревал, что если немца как следуют раздразнить, он мигом скинет маску благодушия. И тот, и другой обожали деньги, копили их с почти вульгарной страстностью, и если их «кинуть», кто знает, не будет ли их реакция весьма неприятной для того, кто на это осмелится?

Быть может, он просто пытается разработать сюжет нового романа? Что ж, такое вполне в. духе Гатри. Как-то Джейми спросил его, где он берет материал для своих книг.

— Из нашей траханой жизни, милый, — был ответ.

Наверное, дело именно в этом. Джейми затушил окурок и в который раз подумал, не бросить ли ему курить, — этой пагубной привычке осталось верно, так мало его друзей, что, бывая в обществе, он сталкивался с немалыми трудностями, когда ему хотелось выкурить сигарету.

И все же… Он взбил подушку и устроился так, чтобы видеть из окна поливаемый дождем пляж. Каковы бы ни были мотивы, двигавшие Гатри, его они не должны особенно интересовать. У него не было ни малейшей надежды раздобыть сумму, необходимую для участия в игре. Жаль, ведь ему наверняка очень понравилось бы это нестандартное развлечение. И даже если бы Гатри купил Ромни, ему и без того есть куда потратить вырученные деньги. Скажем, выплатить долг клубу «Элизиум»: довольно неприятно, бывая в Лондоне, отказываться от посещения любимого ресторана, где проводят вечера почти все его друзья. Впрочем, были в этом и некоторые положительные стороны: его не так часто вводили в соблазн. Джейми знал, что богатые друзья считали его полным идиотом из-за его непреодолимой склонности к азартным играм, но он обожал то возбуждение, которое дарила игра. Играя, он на время заполнял пожиравшую его изнутри пустоту.

Пустота — вот то слово, которым можно описать его мироощущение. Когда Джейми был доволен жизнью, то совсем не испытывал потребности играть.

Кабинет Гатри, в пять утра безукоризненно чистый, к девяти превратился в хаос, но хаос упорядоченный — Гатри знал, где лежат все нужные ему вещи. Рабочий стол исчез под грудами записок и сводок, а на журнальных столиках и пуфиках громоздились всевозможные книги и справочники с выглядывающими из них закладками. Изысканный паркет был устлан картами — как современными, так и старинными, а большой глобус до сих пор вращался, после того как Гатри искал на нем какую-то географическую точку.

Книги были посвящены самым разным частям света и странам — Египту, Греции, Риму, Шотландии, Северной и Южной Америке, — а также таким сферам, как архитектура, поэзия, история, жизнеописания знаменитых людей. Гатри легкой походкой перемещался среди всего этого беспорядка, с его лица не сходило довольное выражение. Он проверял найденные в одной книге сведения по другим источникам, сверялся с картой, затем обращался к расписаниям железнодорожных и авиарейсов и что-то записывал на очередной лист бумаги. Казалось, он попал в свою стихию. Долгое время он мурлыкал себе под нос какую-то довольно милую мелодию, а затем, словно внезапно его осенило что-то, открыл один из ящиков, достал нотную бумагу и записал мелодию на нее.

— Как удачно складывается день! — сказал он сам себе и начал расставлять уже не нужные ему книга по книжным шкафам. Остальные сложил в стопку, чтобы использовать их в будущем.

Усевшись за стол, он просмотрел свои записи. Одни он разорвал и бросил в корзину для мусора, другие сложил по алфавиту в яркие папки. Оставшиеся он начал перемещать по поверхности стола, словно играя в некую сложную разновидность пасьянса.

Гатри оставил десять возможных подсказок, которые должны были помочь отыскать приз. Эти подсказки направляли участников в самые разные части земного шара. Подумав немного, толстяк нахмурился: его жертвы были занятыми людьми, им наверняка не понравится, если поиски продлятся слишком долго, они выйдут из игры и испортят ему все удовольствие. Он перечитал подсказки, улыбаясь собственному остроумию, и неохотно отложил в сторону довольно тонкую ссылку на минотавра и еще более изящную — на Распутина. «Как жаль», — подумал он, поджав губы, и разорвал бумагу на клочки. В идеале требовалось пять или шесть ключей, и когда Гатри наконец решил, что именно он оставит, то сложил свои записи в аккуратную стопку, положил их в папку, открыл сейф в стене у себя за спиной и убрал туда подсказки.

— Жертвы… — вслух произнес он, словно смакуя это слово. Оно плохо вязалось с такими людьми, как Дитер или Уолт, но все же…

Гатри мысленно вернулся к подсказкам и решил, что Дитер, как европеец, находится в лучшем положении, чем американец Уолт, который, без сомнения, совсем не знал истории Европы и, очевидно, имел смутные представления о географии остального мира. Таким образом, нужен был кто-то, кто помог бы Уолту с поисками, и еще кто-то, кто присматривал бы за участниками. У