Но наша вѣщая душа уже бьется на порогѣ «двойного бытія» и поэтъ прозрѣваетъ новый свѣтъ:

Пускай страдальческую грудьВолнуютъ страсти роковыя, —Душа готова, какъ Марія,Къ ногамъ Христа на вѣкъ прильнуть.

Такъ чрезъ тайну любви мы касаемся тайны жертвы, тайны сораспятія съ Безсмертнымъ Эросомъ, ибо истинный Эросъ безсмертенъ и вѣченъ, а не полубезсмертенъ, какъ думала Діотима, пророчица древняго міра.

Примечания

1

Религіозное отношеніе къ міру заставляетъ насъ искать музыкальнаго начала и въ трудѣ. Трудъ, оскверненный и обезображенный рабствомъ и принужденіемъ, возникаетъ въ новомъ свѣтѣ въ обществѣ коммунистическомъ. Формальная наука дѣловито, но – конечно – слѣпо подходитъ къ той же теме ритма въ трудѣ: См. кн. Бюхера «Arbeit und Rhytmus». 1899.

2

Принципъ троицы въ любви имѣетъ двоякое религіозное значеніе: во-первыхъ, троица утверждается въ случаѣ любви двухъ къ третьему абсолютному, мистическому лицу (Любовь Франциска и Клары), – и – во-вторыхъ – принципъ троицы утверждается, какъ первый случай любви соборной. (Грубое, темное и наивное выраженіе этого принципа мы наблюдаемъ въ «хлыстовщинѣ»).