В один из морозных февральских дней Нейтан привез меня на пляж. Разувшись и сняв носки, мы зарывались пальцами в мерзлый песок и с визгом отскакивали, когда прибрежная пена омывала нам лодыжки. И тогда я сказала: «Ладно, давай проведем лето здесь, будем здесь летовать». С тех пор каждый второй летний уик-энд я проводила на побережье, наслаждаясь барбекю и пикниками у моря, разъезжая на велосипеде в сланцах и легких платьях поверх бикини, натягивая потрепанные джинсы и топы с капюшоном после захода солнца, когда температура резко падала. Я становилась другим человеком, куда больше похожим на ту фермерскую девчонку, что знала названия полевых цветов и могла показать все созвездия.

– А ведь мне в октябре стукнет тридцать семь, – сказала как-то Дженна.

Она не сводила глаз с малыша, который семенил мимо нашего дома, волоча за собой красный самосвал, груженный пластиковыми игрушками для пляжа. Следом, держась за руки, неторопливо шли его родители.

– Знаю, – ответила я, догадываясь, к чему она клонит.

– Я просто думаю, не пора ли что-то делать, пока не стало слишком поздно.

– Ты про детей?

– Да, про детей.

– Ну, во‐первых, надо уточнить, что такое «слишком поздно». Шери Блэр[29], к примеру, родила в сорок шесть.

– Кто такая Шери Блэр?

– Не важно. Я к тому, что тридцать семь – это еще не возраст.

– Моя мама родила меня в двадцать четыре. Может, я уже вообще не смогу забеременеть.

– Не говори ерунды! Миф о биологических часах сочинили консерваторы, чтобы заставить женщин уйти с работы.

– Я подумываю заморозить яйцеклетки.

– Правда?

– Это стоит не дороже ботокса.

– Гладкий лоб или орущий младенец? Хм… даже не знаю, что предпочесть.

– Очень смешно.

– Но разве ты не хочешь встретить подходящего парня, создать семью? Кстати, как там твой архитектор?

– Испарился. – Решительно отодвинув миску с хлопьями, Дженна положила обе ладони на стол.

– Да ты что?

– Ага. И уже встречается с другими. Обычная история.

– Ох, Дженна… Извини, я не знала.

– Может, еще объявится, когда порвет с очередной пассией.

– Он тебе действительно так нравился?

– Не знаю. Мне казалось, нас тянет друг к другу.

– И теперь, когда вы расстались, он нравится тебе еще больше.

– Видимо, да. Если бы ты знала, Стиви, как мне надоело быть лишь одной из закусок на шведском столе! Я хочу быть главным блюдом!

– Ты не боишься, что рано или поздно стабильные отношения тебе наскучат?

– Нет, если встречу подходящего мужчину.

Я откинулась на спинку стула.

– А вот мне что-то не хочется быть чьим-то главным блюдом!

– Просто у тебя еще не так много опыта. Чувство новизны со временем притупляется. Поверь, в конце концов тебе это надоест – знакомства, свидания, ничего не значащие отношения, которые никогда не переходят на следующий уровень. Всем надоедает.

– Между прочим, у нью-йоркской культуры знакомств есть свои плюсы.

– Какие, например?

– Спонтанность. Недавно какой-то парень остановил меня на улице; мы немного поболтали, и я дала ему свой телефон. В Лондоне это было бы просто немыслимо!

– И что, он тебе хоть раз позвонил?

– Пока нет. Ну и ладно! Зато это были классные пять минут.

– Возможно, он еще появится на горизонте, когда у него кончатся варианты. Пролистает список контактов в телефоне, увидит твое имя и подумает: «Интересно, как там поживает эта смазливая британочка, которую я встретил на Бликер-стрит?» Или где там еще. Наберет номер и позвонит как ни в чем ни бывало.

– А я не возьму трубку.

Я налила нам воды из стоявшего на столе кувшина с фильтром.

– Знаешь, Стиви, что меня особенно бесит? То, как они сканируют взглядом комнату, как оглядываются через плечо, словно прикидывая, к кому бы еще подкатить!

– Никогда такого не замечала.

– Разве в Лондоне не принято встречаться с несколькими людьми одновременно?

– Не принято. Впрочем, как и вообще ходить на свидания. Обычно знакомишься с кем-нибудь в пабе, просыпаешься утром на его или ее матрасе, и – вуаля! – теперь вы пара.

– А ты по всему этому не скучаешь? По искренности? По простоте?

– По искренности? Не скучаю, – сказала я. – Вот нисколечки!

Всю дорогу до пляжа Дженна продолжала разглагольствовать о свиданиях, хотя последние десять минут я шла молча, изредка вставляя «хм», «нет» и «ты права». «Пойми наконец, – думала я, пока она нашаривала в сумке крем для загара. – Свидания – всего лишь игра. И если ты это принимаешь, если не надеешься всякий раз сорвать джекпот, то ничто не может пойти не так, и никто не останется с разбитым сердцем. Хочешь честности? Так вот она, честность!»

– И что, ты смогла бы на это пойти – родить ребенка для себя? – спросила я, намазывая ей спину кремом.

– Не знаю, – ответила она. – В последнее время все чаще думаю, что смогла бы. Правда, я никогда не планировала становиться матерью-одиночкой. Надеялась встретить хорошего парня и жить с ним долго и счастливо. Мой психоаналитик говорит, что я зациклена на идее стабильных отношений из-за развода родителей. А твои не развелись?

– Нет, все еще вместе. Хотя мой отец – сложный человек. Никогда не понимала, что мама в нем нашла.

– Может, он именно с тобой сложный, а с другими – просто душка, – заметила Дженна.

– Возможно. Его почти не было рядом, когда я росла. Он же фермер, а на ферме всегда работы невпроворот. Но дело не только в этом. По-моему, на меня ему было просто плевать. Его интересовала только Ребекка.

– Другая твоя сестра?

– Да.

В память навсегда врезались детские воспоминания: папа с Ребеккой сидят напротив друг друга за кухонным столом и смеются над какой-то шуткой; или смотрят телевизор, когда я уже лежу в кровати. Оставалась ли я с ним когда-нибудь наедине? Конечно! Один раз. Мне тогда было лет шесть. Мама повезла Ребекку на день открытых дверей в университет, и мы с отцом остались вдвоем. Папа тоже хотел поехать, но дорога занимала часов пять в одну сторону, без ночевки было не обойтись, а он не мог бросить ферму так надолго.

Выйдя из школы после уроков, я увидела его у ворот. Он стоял, высматривая меня в толпе детей: хмурый взгляд из-под расчесанных по косой прибор волос, руки в карманах вощеной куртки. Одинокая тень средних лет на фоне молодых мамочек с пергидрольными кудряшками. «Стиви, это твой папа?» – спросил меня кто-то из одноклассников. Папы не забирали детей после школы, поэтому я кивнула с гордым видом. А когда мы с отцом нашли друг