Петров обвел взглядом команду. Они все были намного моложе него, и что эти замы могли знать о насмешках жизни? Но где бы эти пьяные сопляки были, если бы он всех не подобрал на улице и не взял бы к себе? Нет, правильно сказал Гренадеров.

– Смешно то, что комсомол уже давно мертв, а я… – Сергей Вениаминович подбирал слова. – …а я еще нет. А если честно, то я сам похоронил его, вот этими руками.

Посмотрев на свои руки, Петров налил себе текилы и выпил без тоста. Все по привычке тоже поднявшие рюмки разочаровано их опустили. Генеральный явно пошел в отрыв.

– Я вам вот что скажу, сидели мы с Витей Мироненко[15] на кухне в 1989 году… – продолжил Сергей Вениаминович, – и я прямо там и сказал ему: «Виктор, комсомол нужно к чертовой матери распускать». Вот так мы вдвоем и закрыли комсомол. Непростое было решение, да…

Трудно было понять, являлось ли такое откровение троллингом высшей пробы, но Алекс уже хотел что-нибудь сострить и только чудом в последний момент закрыл себе рот рукой. Господи, сколько он выпил? После этого он просто молил бога, чтобы его не просили что-нибудь сказать. К сожалению, у Валеры был прекрасный нюх на всякую нелояльность.

– Ну что, американец нам будет что-нибудь говорить или нет? А то уже все остальные сказали, – хитро улыбаясь произнес Валера. – Даже по два раза.

– Хорошо, – принял вызов Алекс, внутренне содрогаясь от мысли, что напрочь не помнит никаких придуманных им заготовок. В голове шумело – как в тот раз, когда он случайно оставил Кумара в пабе. Искали того бедолагу потом почти неделю и нашли в Неваде на фестивале свободной любви и наркотиков «Burning man».

– Мне нравится, что вы, Сергей Вениаминович, единственный человек в России, кто не боится говорить «я». В Штатах говорят «я», когда хотят взять на себя ответственность, а «мы» – когда спрятаться за спинами команды…

Судя по тому, как Валера заерзал на своем стуле, тост по-русски явно не клеился. Да уж, от большого количество текилы любые позвоночные превращаются в амебообразных. Смешно. Так что там насчет тоста?…текила – это Юкатан – там метеоритом вырубило всех динозавров. Вообще всех. Осталась действительно одна мелочь. Мысли скакали, не желая концентрироваться на важном.

– А поскольку вы никогда не боитесь брать ответственность, то под вашим руководством мы всегда можем рассчитывать на единственно правильное решение…

Алекс заметил краем глаза, что Валера перестал ерзать и удовлетворенно закивал. Видимо, уровень приторности соответствовал национальным ожиданиям. Но мозг под действием проклятого алкоголя требовал уравновесить это подхалимство хоть чем-то.

– … всегда единственно правильное решение, – повторил Алекс и, уже не в силах себя сдерживать, добавил: – После того, как перепробуем все остальные.

* * *

В международный день памяти жертв СПИДа Алекс распечатал из интернета и повесил на дверь своего кабинета плакатик «Чистые иглы спасают жизни», который, впрочем, пришлось снять после того, как проходивший мимо Валера сказал ему, что работа – не место для пропаганды чего бы то ни было. А российский флаг можно? Оказалось, что тем более нельзя. Празднофлажество в России вообще было административным нарушением. После обеда Алекс поехал в МинЗдрав на совещание на тему СПИДа. Уделив этой теме минут пять, замминистра потратил более часа на обсуждение птичьего гриппа и всерьез предлагал лечить его ремантадином и арбидолом. Причем собравшиеся промышленники в ответ недвусмысленно намекали, что неплохо бы возродить государственный заказ. Почувствовав себя в сумасшедшем доме, Алекс стал думать об апгрейдах, которые Кумар мог бы сделать к «пилоту Ативану» за последние месяцы.

* * *

Однако в других частях Москвы день памяти СПИДа праздновали по-другому.

– Мы можем идти домой? – спросила вышедшего из кабинета начальника отделения полиции парня с веснушчатым лицом в полицейской форме одна из задержанных СПИД-активисток.

Тот только пожал плечами. Наверное, во всем отделении никто не мог однозначно ответить на этот вопрос. Включая начальника, в кабинете которого без перерыва урчал факс, выплевывавший письма из разных уголков планеты с требованием освободить сидевших в коридоре участка активистов.

– Что это такое? Барселона? – толстый майор узнал герб любимого футбольного клуба на послании от шефа полиции Барселоны. – Какого черта?

На столе у него уже лежали послания из Всемирной организации здравоохранения, японского консула, академика Покровского, штаб-квартиры «Микрософта» за личной подписью Билла Гейтса, и десятка других таких же непостижимо эклектичных организаций и представительств. Похоже, весь мир сошел с ума и выбрал в качестве воображаемого друга начальника полицейского участка, задержавшего СПИД-активистов на Смоленской. В последнее время они протестовали перед зданием Минздрава почти все время, с выносом гробов, плакатами и вездесущей прессой. Всегда шумные и задиристые, они в общем-то были безобидными, но в этот раз они свалили перед входной дверью в Министерство несколько мешков из черного пластика на застежке-молнии, в которые укладывают трупы, с белой надписью «Я умер от СПИДа», что создало у сотрудников министерства проблемы с входом и выходом из здания. А это уже было серьезное правонарушение. И если бы не эта бесконечная и хорошо скоординированная вереница факсов на его имя, майор бы давно уже бы оформил всех задержанных на пятнадцать суток. Майор уже несколько часов звонил в ГУВД за советом, что же делать, но там тоже были растеряны и только обещали выяснить, кто стоит за провокацией.

– Мне нужны мои таблетки, – сказала стройная девушка с большими зелеными глазами, – у меня СПИД и если я вовремя не приму лекарство, то я умру.

– Не фантазируйте, – неуверенно сказал веснушчатый полицейский.

Другие задержанные вели себя более спокойно. Кто спал, кто читал что-то в телефоне. А эта девушка была какая-то нервная. Уже несколько раз требовала свои дурацкие лекарства, но когда веснушчатый полицейский спрашивал о них начальника, тот только хмуро отмахивался и велел ждать.

– Но мы уже здесь торчим девять часов, скоро полночь. Ну что вы, менты, за люди? Вы должны обеспечить нас едой и водой.

От этого требования майор тоже отмахнулся и велел его больше не беспокоить, пока он не примет решение.

– Поймите, если бы мы вас могли арестовать, то вас уже давно покормили бы. А так…

– Ну хоть дайте воды, – прервала его задержанная.

Полицейский нехотя принес из соседней комнаты граненный стакан с водой, и дал его девушке. Та взяла стакан и сделала вид, что пьет. Удовлетворенный полицейский развернулся и, надеясь, что теперь некоторое время в участке будет тихо, ушел оформлять бумажки. Но, как только в