Марья Павловна опустила руки, с недоумением поглядела на Андрея Ивановича и робко, недоверчиво улыбнулась.

Вдруг на весь луг, на блестящее вдали золотом жнивье, на сверкающую, как сталь, полоску извилистого ручья легла широкая густая тень и не стало ни яркой зелени, ни золота, ни блеска и сверкания. Это солнце скрылось за горизонтом, не забыв на земле ни одного луча.

Марья Павловна встала, оправила платье и прическу и медленно, будто нехотя, повернула скучно улыбающееся лицо к Андрею Ивановичу.

— Ну, вставай. Идем домой.

Андрей Иванович уже опять курил и о чем-то сосредоточенно думал, внимательно оглядываясь кругом. Они молча пошли рядом.

— И это опять одна из твоих выходок! — вдруг вскрикнула Марья Павловна и толкнула его в плечо.

Он рассеянно оглянулся. И сейчас же, точно этот взгляд убил последнюю ее попытку на радость и счастье, Марья Павловна вдруг притихла и замолчала. Спина ее немного сгорбилась, вокруг рта легли усталые, печальные морщины, глаза потухли и приняли тревожное, недоумевающее выражение.

Считала ли она теперь себя самой счастливой из сестер?

[1]

Примечания

1

Творчество. Печатается по изданию: Образ человеческий. М., Книгоизд-во писателей в Москве, 1914.