Вскоре Костя тоже отправился к новому урологу. Там сдал сперму и понял, что результаты не слишком хороши. Ну, или они были нормальны, а платные лекари пользовались тем, что бездетный чувак первый раз в жизни вглядывается в лист с результатами анализов в попытке выяснить, какой из параметров влияет на зачатие. Он начал какие-то процедуры, сменил нескольких врачей. В итоге стал ходить к дядьке, который работал в частной клинике репродуктивной медицины около Сенной площади. Тот прописал Косте витамины и процедуры «для улучшения показателей».

Несколько раз Костя предлагал вместе с ним сходить на прием к этому доктору. Я не понимала, о чем я должна говорить с урологом, но после трех неудач с гормонами, и после того, как я, наконец, дописала свой роман, поддалась на уговоры. Костя попросил взять последние анализы и снимки с ГСГ.

В клинике нас ждал невероятно тучный мужчина с усами и бородой. Он пригласил меня присесть возле стола, развернул мои снимки ГСГ и долго разглядывал их на свет. Костя стоял у меня за спиной.

– Вот смотрите, – произнес толстяк. – Видите, как тут закручены трубы? – он водил ручкой по прозрачному руслу, изображающему одну из моих маточных труб. – Во время процедуры ГСГ жидкость проходит через трубы под невероятным давлением. А в спокойном состоянии они снова скукоживаются, скручиваются.

Я кивнула.

– Такая картина не говорит ни о какой стопроцентной проходимости, – продолжил он. – У вас же был хламидиоз, так? – он сузил глаза.

– Был, – неохотно подтвердила я.

– Это значит, что спаечный процесс мы все-таки не можем исключить.

– И что с этим делать? – мне вспомнились слова пожилой врачихи из института Отта: «Запомни: во всём виноваты мужики».

– Почему вы до сих пор не задумались о возможности сделать ЭКО?

– Мы надеялись как-то сами, – я жалобно оглянулась на Костю; он внимал врачу с мрачным выражением лица.

– Сколько времени вы уже пытаетесь?

Я замялась.

– Два с половиной года, – отрезал Костя.

– Вы же знаете, что уже через год после неудачных попыток можно начинать делать ЭКО? Существует разная методология…

Он достал из ящика стола зеленый буклет, похожий на буклет Александра Третьего, принялся описывать процедуру… У меня в голове метались мысли: «ЭКО – это дорого и страшно. Разве это не для совсем безнадежных?». Толстяк тем временем уже выписывал направление к гинекологу из этой же клиники.

Мы с Костей вышли на улицу и побрели к машине.

– Что думаешь? – спросила я.

– Может, правда, пора попробовать? Потому что, сколько нам лет…

– Давай, схожу на прием, а потом будем решать. Наверное, можно.

– Только ребенок об этом – никогда не узна́ет!

– Почему ты об этом вообще думаешь? – удивилась я.

– Его станут дразнить. Ты должна пообещать, что никто не узна́ет.

– Я же еще ни на что не соглашалась! – меня разозлило, что он ставит условия, канючит, наводит панику – вместо того, чтобы поинтересоваться моим отношением к тому, что в моем теле будут производить подобные манипуляции.

– Не хочу, чтобы кто-то знал! – яростно выпалил Костя, хлопая дверью машины.

Перед сном я гуглила ЭКО. Выяснилось, что для женщин до тридцати пяти лет шансы на успех составляют примерно 50 %. Не густо. Я-то полагала, что если уж мы решимся на это, то получился с первой же попытки.

На следующей неделе я вновь явилась в ту клинику, на этот раз – на прием к гинекологу. Раз методики Шалиной ни к чему не привели, пора показаться кому-нибудь еще.

Мне нравилось, что клиника находится возле Сенной площади. Тут мы гуляли в детстве с мамой, на здешнем рынке бабушка знала каждого торгаша, тут шатался Раскольников, и каждый клочок пространства был пропитан петербургским мифом.

Врач оказалась моей ровесницей. Она осмотрела меня, а потом мы перешли за стол.

– У вас небольшая эрозия, я назначу анализ, посмотрим, что там такое.

– Это серьезно?

– Нужно всё проверить. Сколько лет вы не можете забеременеть? – спросила она.

– Два с половиной.

– Почему же вы до сих пор не сделали ЭКО?

– Это довольно накладно, – выпалила я свое первое возражение.

– Но вы ведь можете получить квоту.

– Моя знакомая получала квоту и рассказывала, сколько пришлось отсидеть в очередях.

– Вы правы, процесс трудоемкий. Но у вас официально нет детей спустя два года после свадьбы, у вас есть анализ, который показывает дефицит гормонов щитовидной железы, вы можете всё это предъявить – и вам дадут квоту.

– Слушайте, – мне уже хотелось закончить разговор. – Я даже не знаю, где находится моя женская консультация.

Она порылась в бумагах на своем столе и вдруг сказала:

– Если хотите, могу помочь. Есть знакомый доктор… Вы в каком районе прописаны? Придется перекрепиться к другому. Пойдете к нему, это в Невском районе, и он даст квоту к нам в клинику. Платить не нужно. И сдавать горы анализов у них – тоже: он заранее напишет, что принести.

– Хм, – я замялась. – Наверное, можно попробовать.

Вышла из клиники и позвонила Косте. Один из наиболее неприятных аспектов ЭКО заключался в том, что оно стоило кругленькую сумму. Идти за деньгами на такое дело к родителям не хотелось. С квотой всё становилось реалистичнее. С ней нам точно не пришлось бы ничего афишировать.

– Только, Маша… – сказал Костя. – Мы никому об этом не говорим!

Я подчинилась. Решила, что не буду посвящать даже лучшую подругу. Мне представлялось, что сейчас мы быстренько всё провернем, я забеременею, и никто никогда не узна́ет, как это случилось. Да, у нас были сложности, но потом всё произошло само собой.

…К концу зимы я закончила работу над рукописью. Несколько недель упорно редактировала текст, резала и сокращала, читала вслух и снова правила, перечитывала, перечитывала, еще раз перечитывала. И вот – закончила.

Я вставила новую пачку бумаги в офисный принтер и распечатала текст. У меня в руках, покрытая узором букв, лежала стопка бумаги – мой дебютный роман. Я смотрела на него, оматериаленного бумагой, отсоединенного от моего сознания, и по телу бежали мурашки. Он стал отдельным.

Я написала большую форму.

Глава 7

Квота

Я закончила работу над романом. Мне больше не нужно было искать формулировки, выбирать лучшие из возможных слов, кромсать и латать буквенное туловище. Всё вокруг затихло.