Широкая улыбка озаряет мое лицо.

– Если тебе хочется загорать топлес, то загорай. Просто знай, что я выколю глаза каждому, кто решит полюбоваться твоими сиськами.

– Было бы чем там любоваться, – фыркает она. – Макс, у меня маленькие сиськи.

– Не говори так о моих малышках, они идеальные. – Я кладу ладонь и несколько раз сжимаю одну ее грудь. Зажимаю пальцами сосок, чувствуя, как член снова твердеет. – А еще твоя грудь обладает суперсилой и ускоряет время. Ведь мне больше не нужны десять минут, – ухмыляюсь я под звонкий смех Эми и всасываю упругий сосок губами, заставляя ее перестать смеяться и уже совсем скоро снова тихо простонать мое имя.

Глава 10

Макс

Двадцать первое июня. Сегодня серферы по всему миру отмечают день серфинга. И наш маленький островок – не исключение. Именно поэтому сейчас я сижу на вечеринке у костра с бутылочкой сидра в руках. Из колонок звучит зажигательная музыка, и под ее басы серферы танцуют, пьют и веселятся после импровизированной гонки по волнам.

За годы своего отсутствия на Гамильтоне я уже отвык от подобных вечеринок, а может, просто их перерос. Поэтому сейчас я держусь отстраненно, глядя на то, как полыхает огонь.

Не подумайте, я не из тех, кто может вечно смотреть на огонь и воду, просто прямо за костром я вижу кретина, подкатывающего яйца к моей девушке. И самое хреновое во всем этом то, что он даже не знает, что она моя девушка, черт возьми. Никто не знает. И если быть откровенным, даже сама Эми не считает себя моей девушкой. А потому, если я вдруг ни с того ни с сего подойду и вмажу ему, меня определенно посчитают кретином.

Дерьмо.

Отпиваю сидр, пытаясь поймать взгляд Эми на себе и передать ей, что я вот-вот дойду до точки кипения, но она лишь смеется над несмешными шутками этого кретина…

Черт, забыл его имя. Но помню, что оно какое-то мудацкое. Идеально ему подходит и будет отлично смотреться на надгробии, если он сейчас же не перестанет подкатывать к моей девушке. И не нужно меня поправлять, что она не моя девушка.

– Не хочу лезть не в свое дело, но даже слепой заметит, как ты пялишься на девчонку Ричардсонов, – громко шепчет мне на ухо Арчи. – Ты хочешь, чтобы пошли слухи?

– Мечтаю, – грублю я, хоть и знаю, что брат прав, и резко отвожу взгляд, стискивая челюсти.

Я не понимаю, какого черта она с ним церемонится?

– Ты можешь просто расслабиться?

– Какой-то мудак катит шары к моей девушке, – говорю сквозь стиснутые зубы.

– Это Эндрю. Ее ученик. Если бы ты хоть иногда отводил взгляд от ее задницы, то узнал бы его.

Эндрю. Что это за имя вообще? Идеально подходит разве что психопату. И импотенту.

Вновь делаю глоток алкоголя и замечаю, что кретин поднялся на ноги и какого-то черта протягивает Эми руку. Наконец она бросает на меня взгляд и тут же отводит его. И когда я вижу, что происходит дальше, то сжимаю кулаки с такой силой, что разбиваю бутылку.

Из-за громкой музыки никто не замечает того, как осколки летят на песок. А может, кто-то и замечает. Я не знаю, ведь не смотрю по сторонам. Мой взгляд сосредоточен на девушке, которая танцует с кретином, который вот-вот умрет; на моей, мать вашу, девушке, на талии которой сейчас какого-то хрена лежит не моя ладонь.

Она покачивается в такт музыке, позволяя какому-то мудаку вести ее в танце, и у меня в крови разливается настоящий гнев. Кожа нагревается, и, кажется, совсем скоро я воспламенюсь от ярости.

Я никогда не сталкивался с ревностью. Но сейчас она накрывает меня с головой, словно огромная волна. И вот если, как действовать в случае, когда тебя накрыло настоящей волной, я прекрасно осведомлен, то что делать в данный момент со своими эмоциями… не имею ни малейшего понятия.

Поэтому я просто встаю и ухожу.

Не самое мое лучшее решение, но смотреть на то, как девушка, которую я люблю и которая даже не моя официальная девушка, танцует с другим, я больше не могу.

Захватив новую бутылочку сидра, иду по песчаному побережью, попивая его, пока все тело колотит изнутри. Хотелось бы сказать, что в висках пульсируют биты из колонок, но на самом деле так громко сейчас стучит лишь мое сердце. В груди боль, словно при пневмонии.

Я понимаю, что ничего такого не произошло. Это просто танец, а после вечеринки Эми будет со мной в постели, а не с ним. Но, черт, я просто хочу, чтобы хотя бы она сама признала то, что мы пара. Мне осточертел этот секс без обязательств. Честно, прозвучит так, будто я спятил, но я хочу, чтобы это я вел ее в танце, а не какой-то Эндрю. И меня уже тошнит от попытки сблизиться с ней лишь через этот чертов секс.

Говорят, счастье любит тишину, но это все полная чушь. Я буду гораздо счастливее, если каждый на этом гребаном острове узнает, что мы с Эми вместе.

Ладно, остров, возможно, вовсе не гребаный, я говорю так просто потому, что зол на наших отцов за то, что мы вынуждены скрываться. Глупая конкуренция, к которой мы с Эми не имеем никакого отношения. Это так по-детски – ненавидеть другую школу просто за то, что она существует. Школа Ричардсонов позиционирует себя на обучении новичков, и в основном детей. Наша же школа готовит профессиональных спортсменов к соревнованиям. И я не понимаю, в чем конкуренция? Но говорить на эту тему с отцом бесполезно. Особенно после инфаркта.

Я зол. Так чертовски зол. На Дина, на отца, на Эми за то, что сейчас она танцует с другим, но, по правде говоря, злиться я должен лишь на самого себя. Ведь это я ревную. Ведь это у меня сейчас проскользнула мысль, что я так и не стал у Эми первым и единственным, как хотел.

Мне известно, что она не обязана была ждать моего возвращения. Да что уж там, она не знала о том, где я и почему улетел. И я даже не попрощался с ней перед отъездом, а потому она имела полное право ненавидеть меня и жить так, как хочется ей.

Но это не меняет того факта, что я